Я смотрел, как на экране, с которым сверялась Виктория, происходят вещи, которых я не понимал, пока она наконец не объявила:
– Шестьдесят секунд.
Моё сердце заколотилось; если бы у меня в этом месте в самом деле были хирургические швы, они бы, наверное, сейчас разошлись.
* * *
Машина Кайлы летела по кампусу Университета Саскачевана, оставляя за собой видимые в зеркало заднего вида клубы пыли, словно стаю степной саранчи. Она снова велела телефону, подключённому к акустической системе через блютус, набрать номер Виктории, потом Джима, но оба немедленно переключались на голосовую почту – а при звонке на любой стационарный номер «Источника Света» лишь снова и снова слышались длинные гудки, пока наконец не включался автоответчик.
Она повернула влево, на бульвар Инноваций, и…
– Простите, мэм, – сказал он из-за прозрачной маски. – Это здание эвакуировано.
– Что? Почему?
– Мэм, вы должны развернуть машину и уехать отсюда.
– Господи Боже мой, – сказала она. – Снова сообщение о бомбе, да? Кто-то опять позвонил и сказал, что здание заминировано? – Она развела руками: – Это розыгрыш.
– Мэм, команда сапёров выяснит, так ли это, когда приедет сюда.
– Я доктор Гурон; я физик из «Источника Света». Мне нужно туда попасть.
– Прошу вас, мэм, не заставляйте меня…
Она огляделась вокруг и заметила примерно в пятидесяти метрах цветастую гавайскую рубашку.
– Джефф! – закричала она, но летний ветер унёс её крик в сторону. Его окружала группа людей: кто-то в лабораторных халатах, кто-то – в джинсах и футболках, двое в комбинезонах и касках, и никого – в чёрном. – Джефф!
– Он ничего не сможет для вас сделать, мэм, – сказал коп.
– Я не понимаю, – ответила Кайла. – Мне нужно попасть внутрь. Я должна их остановить.
Коп положил руку на прицепленный к поясу электрошокер.