Он оглянулся на Сливси. Тот увлеченно тянул вожжи, пытаясь их распутать.

– Вот если бы я смог придумать по-настоящему увлекательную игру в Рэгби…[6]

– Позвольте мне, – раздался голос графини Пэппи Куцци-Чуллок.

Ада обернулась. Ее отец и графиня стояли рядом с запутавшимися лошадьми. У всех на глазах графиня Пэппи ухватилась каждой рукой за лошадь и без всяких усилий подняла их над головой.

– Вот это улет! – восхищенно шепнул Сливси.

Лорд Гот распутал постромки и упряжь, и графиня поставила лошадей на место.

Затем шагнула к коляскам, приподняла их и расцепила колеса. Потом поставила на ход, отряхнула снег с перчаток и взобралась обратно в сани, под аплодисменты и восторженные вопли Сливси.

– Ах, это пустяки, – отвечала она с улыбкой на комплименты лорда Гота, превозносившего ее необыкновенную силу. – Видели бы вы, как я снеговика кидаю!

– В эту ночь сквозь снег и град, – запел Пальц Християн необыкновенно высоким голосом, пока они неслись ко главному входу в Грянул-Гром-Холл, – с ветром Тора входит хлад…

Глава седьмая

Глава седьмая

Прадедушкины часы на каминной полке пробили восемь, когда Ада открыла глаза. В ее кровати с балдахином о восьми столбиках было тепло и уютно, особенно когда занавеси балдахина были плотно задернуты, не пропуская звуков. Ада натянула свой отороченный шерстью альпаки шлафрок, который она предусмотрительно сложила в ногах кровати накануне вечером, и выбралась из-под одеяла. Затем высунула голову из занавеси.

– Доброе утро, мисс Ада, – сказала Руби, ставя поднос на не-только-журнальный столик перед ревущим огнем. – Нынче очень холодное утро, и я подумала, что вам захочется позавтракать у камина.