Но что поразило Ивана до глубины души, так это решимость и стойкость, с которой наступали шведы. Они шли сквозь дым и визжащий вокруг свинец. Шли, когда вокруг них пировала сама смерть. Без колебаний делали шаг вперед, заполняя строй вместо павшего товарища и занимая место в первой шеренге. При этом прекрасно осознавая, что в следующее мгновение вестник смерти может прилететь и к нему.

Тупая муштра? Берсеркеры? Ничего подобного! Иван воочию наблюдал настоящий воинский дух. Никак иначе это назвать нельзя. Помнится, в фильмах показывали, как фашисты шли в атаку пьяными. Даже в коммунистические времена ничуть не скрывалось существование «ста грамм наркомовских» в советской армии. То есть люди должны были как-то взбодриться, чтобы подняться в атаку.

Эти наступали трезвыми! По открытому полю! Под нескончаемым убийственным артиллерийским, минометным и ружейным огнем! Усыпая поле трупами своих товарищей! Открыто! С гордо поднятой головой!

Иван не раз и не два слышал о том, насколько были жестоки шведы. Да чего уж там, у него в голове проскальзывали ассоциации с фашистами из его мира. Творимые ими зверства трудно списать даже на жестокость этого века. И тем не менее он не мог не восхищаться их выучкой и стойкостью.

Едва переправившись через речушку, кирасиры начали перестраиваться в плотный строй для атаки. Передние пустили лошадей рысью, предоставляя возможность отставшим их догнать и занять свое место в боевом порядке. Выучка была на высоте. Бог весть, какие они рубаки, Гансу фон Ланге еще не доводилось видеть, как бьются шведские кавалеристы, но перестраиваются слаженно, со знанием дела.

А вот встречающие их поляки не проявляют никакой активности. Выстроились в две шеренги, каждую из которой составляет одна хоругвь. Оно, конечно, жиденько выходит. Но все так и задумано. За последний год ротмистр Войнилович и майор фон Ланге успели серьезно пересмотреть прежние постулаты. Причем это касалось как самой кавалерийской атаки, так и использования в ней огнестрельного оружия. И вот картечниц в частности.

Ганс не смог устоять перед уговорами своего зятя и согласился-таки возглавить артиллерию в дружине Острожского. Впрочем, справедливости ради нужно заметить, что он об этом не пожалел. Казалось бы, картечницы, а не полноценные пушки. Но какой в них заложен потенциал! Все его прежние представления о полевой артиллерии сошли на нет. А уж когда дело коснулось конной артиллерии, так и подавно.

Пара лошадей, передки с боекомплектом. Возможность быстрого маневра на поле боя и нанесения удара с самых неожиданных направлений. Скорострельность и сокрушительная эффективность. Он был буквально заворожен открывавшимися перспективами.