«Вот тебе и не вспомнили», — подумалось мельком.

Сменив непрактичный плащ Конвента на холщовую рубаху и штаны, подкрепился дарами общины и отправился в дальнейший путь. Последний его отрезок пришлось преодолевать с помощью дедовского умения. Вход в семейный грот давным-давно ушёл под воду, скрывая от непосвящённых древние тайны. Воплотился внутри грота неудачно, оказавшись по колено в холодной воде, что не добавило радости. И так всю дорогу сомневался, стоило ли из-за своих мыслей тревожить покой предков.

Грот встретил белесым мхом, слабо светящимся на стенах. Глаза адаптировались мгновенно, ведь отсутствие света — более привычная для нас среда. Вода стекала со штанов, холодя босые ноги и делая дорогу по камням скользкой. То и дело приходилось удерживать равновесие, чтобы позорно не растянуться на пути. Пещера становилась всё более широкой, потолок уходил ввысь, по стенам стекали капли воды, воспроизводя в тишине перестук капели. Космическая музыка. Если закрыть глаза, можно представить, что растворился во вселенской материи. Темнота скрадывает очертания стен, но я-то знаю, что в глубоких нишах спрятаны саркофаги других Хранителей из нашей семьи. Сотни кровных родичей, использовавших свой дар на благо защиты планеты и её жителей.

Посреди пещеры высился каменный выступ, похожий на кресло с подлокотниками. Над ним свисал огромный сталактит, с центра которого каплями стекала вода. Дед рассказывал про это место, но сейчас я впервые воочию его увидел. Садиться на импровизированный трон было жутко. Если запрокинуть голову, то центр каменной сосульки приходился в аккурат на третий глаз. Если это допотопное устройство связи не вовремя решит рухнуть, шансов выжить у меня не будет. Череп не просто проткнет, а снесёт начисто. Сделал парочку вдохов и выдохов, закрыл глаза и принялся ждать. Первая капля упала несмело, будто приноравливалась к новому препятствию. Следующая была крупнее и постучала в третий глаз. В момент падения третьей капли я выпустил силу. Вода застыла в воздухе, резко похолодало, стены покрылись изморозью. Мои руки вмерзли в подлокотники кресла, а босые ноги — в камень у основания.

— Я уж думал, что ошибся в тебе, — вдруг раздался такой родной голос деда, с едва заметной хрипотцой. — Целых двести лет безукоризненной службы. Без лишних вопросов, раздумий.

— Разве ты не этого хотел, передавая мне дар в наследство? — удивлённо переспросил. Голову всё так же не поднимал, необходимо было дозированно выпускать силу, чтобы эффект заморозки продлился как можно дольше.