Двигались осторожно. От светлой громады «Союза», смотревшей в небо у Российской и до Аэрокосмического, прячась в старенькой бензозаправке напротив. Оттуда прямо, прижимаясь к Ботаническому саду и его живой лохматой гриве, к остаткам телецентра, изломанные вышки которого гудели в высоте.

Ночь и утро перетекли друг в друга совершенно незаметно. Вот-вот, где-то там, на востоке, светлела полоска, раскрашивая тьму в полутень и…

Серое заливало собой все вокруг. Наползало на бывшие когда-то бело-голубыми высотки с левой стороны, что тянулись от кондитерского комбината и до самой больницы Калинина. Прятало арку у входа в Ипподром и так и не выросший храм рядом. Стелилось по длинной змее Московского шоссе – его испещренная трещинами лента лежала прямо под ногами и вела к свободе… Или тому, что им хотелось увидеть в конце пути. За что заплатили проводнику, не-чистому с проклятой Пятнашки, двумя «семьдесят четвертыми», из тайника группы. Самому проводнику выдали аванс цинком «пятерки», распихав остатки по карманам и рюкзакам. Основная плата, семнадцатилетняя рыжая красотка, ставшая прошлой зимой сиротой, шла в середине группы, и ее прикрывали двое мужчин.

Серое вокруг клубилось туманом, сменившим дождь и шквал. Влажная тяжелая взвесь перекатывалась волнами, в ней едва проступал остов одинокого рейсового автобуса-великана, почему-то с четко видимой табличкой за лобовым стеклом.

Бугуруслан – Самара.

Одна из женщин остановилась и всхлипнула, задергала плечами. Фильтр ее противогаза подрагивал. Стояла и смотрела, смотрела на черные буквы – такие мирные и такие старые.

Проводник толкнул ее в плечо, кивнул вперед, на мертвые крылья ИЛа, все так же задорно глядевшего пропеллером в низкое свинцовое небо. Двадцать два года, пробежавших, пролетевших, проползших с Войны, не смогли справиться с этим чудом.

Зеленый сверху. Голубой снизу. С алыми звездами на крыльях. Штурмовик, «Черная смерть», легенда, рождавшаяся в цехах Безымянки, стоял на посту и смотрел на настоящих людей погибшего города, которые в первый раз за протекшие годы оказались рядом с ним.

Туман, захвативший огромный перекресток Московского шоссе и проспекта Кирова вдруг зарычал. Сразу с трех сторон. С боков и прямо перед ними. И, откликнувшись, чуть позже пришел ответный рокот из-за спин группы.

– Ты сволочь… – старший, обернувшись к проводнику, поднял АК.

В тумане свистнуло. Тут же, плотно чпокнув, старшего пробило длинной зазубренной стрелой. Свистнуло, еще, опять… Одна, вторая… Старший, захрипев, пропал в тумане, захлебываясь в булькаюшем кровью кашле.