Очень полезным оказалось новое умение. Я ни разу не упал, хотя всякое отсутствие дороги, обилие кочек, ухабов и высокой травы вполне способствовали оказаться на земле вследствие моей временной неуклюжести. Впрочем, мы вообще двигались не особо быстро: ранения имелись почти у всех, кроме Абтармахана и одного сатьяна. Последний, правда, получил пару ушибов, но повышенное количество праны храмовиков, судя по всему, быстро исправило эту проблему. Остальные были покусаны, оцарапаны и побиты, но в общем и целом имели повреждения всё-таки на верхней части тела, вследствие чего моя нога мешала мне идти всё-таки больше, чем царапины и травмы на руках кому-нибудь из аколитов. На стоянку воинов, к которой нас вёл Абтармахан, следующий за своим духом птички, набрели мы уже к вечеру. Все были измотаны и голодны. Хорошо хоть, одержимые выполнили свою задачу и поймали две каких-то птицы и аж целого кабана, которых успели разделать и запечь. Оголодавшие маги набросились на мясо так, будто это была последняя еда в их жизнях. Я же принял небольшие порции двух зелий и долго втирал целебную мазь в повреждённое место, которое успело разболеться за время, пока нога болталась в тугой повязке. Ночью, как тот, кто спал в последние две ночи больше всех остальных, я дежурил две смены. Видя, что я иду на поправку, Абтармахан решил, что посидеть у костра я в состоянии. Единственное, что напрягало, так это постоянно появляющийся силуэт танцующей с посохом обезьяны в языках пламени. Я никак не мог понять, мерещится ли мне или нет, пока до меня не дошло, что это проделки одного из духов, который остался без человеческого тела. Как же его звали-то?..

— Шак’чи, перестань шутить, — фыркнул я. Обезьяна в костре больше не появлялась.

В город мы прибыли только через два дня. После своего двойного дежурства и недолгого сна я сумел наложить новое исцеление. Малое, но вкупе с зельями оно практически залечило ногу, заставив меня лишь слегка прихрамывать. А ещё через одну ночь я и вовсе был относительно здоров, хотя магией старался не пользоваться. За время пути я занимался только двумя делами: осваивал новые возможности, постоянно стараясь заглянуть в глубину грядущего, и размышлял о прошедшем сражении. Абтармахан был прав, я привык убегать и прятаться от проблем, как только они становились достаточно большими. Но эта черта слишком крепко встроилась в мой характер. Я не знал, как её изжить и как пересилить. Да я осознал-то её буквально пару дней назад! И я даже не был уверен, так ли она плоха. После этого грёбаного боя меня иногда до сих пор потряхивает: слишком близко к смерти я подошёл. Так же близко был, наверное, только когда ещё мальчишкой сбежал из Шумера и встретил нагнавших меня демонов ублюдка Йена. Да и то — не уверен. Абтармахан устроил мне настоящее свидание с одним из жнецов. И я едва-едва нашёл в себе силы сорвать его.