– Конечно, – устало вздыхаю.

– Что ты устроил на собрании? – строго спросил меня Абтармахан, когда нашёл меня спустя два часа.

– Отвечал на вопросы.

– Ты успел заслужить авторитет и репутацию. Не стоит бросать это в пропасть, будь гибче, – покачал головой брахман, смотря на меня сверху вниз. Я сидел под деревом на нашем обычном месте для тренировок. Вокруг на траве имелись подпалины от наших боёв с Шак’чи. – Ладно. Ты почти готов. Осталось несколько дней. Шоковые медитации показывают себя эффективно, – я вздрогнул, тогда как Абтармахан предвкушающе оскалился. – Пусть у меня и будет ученик-идиот. Зато он будет сильным идиотом. Мою репутацию ты не подмочишь, – усмехнулся брахман.

– Мне и так неплохо…

– Тебе хорошо, да. Очень хорошо. А я сделаю ещё лучше…

* * *

– Буэээ… – я блевал, обливаясь соплями, слезами и кровью из носа, стоя на четвереньках. Сил не было. Вообще. Даже разогнуться не мог.

Прошло шесть дней, за время которых Абтармахан таки довёл меня до истощения. Это начало выражаться в потере веса и неокончательном восстановлении праны за ночь. Да, поутру не хватало всего пары-другой единиц, но это значило, что организм не только преобразует её из маны, но и теряет на восстановление процессов в теле.

Абтармахан, возможно обидевшись на меня, а возможно – просто решив увеличить нагрузки (хотя куда уж больше?!), совместил шоковые медитации с потерями праны. Я же просто терпел, сцепив зубы и боясь помереть в ходе таких безумств.

Три глубокие медитации с замедлением тока жизненной энергии теперь были практически без перерывов. Брахман давал между ними только поесть, сходить в туалет и наложить на себя лечебные чары. Всё. Восстановление вроде бы происходило. В основном благодаря тому, что я научился поддерживать примерно тридцатипроцентное ускорение праны. Но такой жуткий стресс для организма даром не проходил. Вечером оставалось часа три до сна. И вот тут начиналось самое интересное: сражения с Шак’чи. Шоковые медитации, если после них накладывать на себя лечебные чары и поддерживать мощное ускорение праны, вроде бы не сильно сказываются на организме. Сразу.

То есть, бой я начинал относительно бодрым. Но нагрузки быстро расставляли всё по своим местам, заставляя тело идти в разнос, как только у меня сбивалась концентрация на ускорении тока праны. А хитрый и подлый обезьян её постоянно старался сбить. Я был под увеличенным ускорением и относительно бодр и крепок в начале каждого боя. Поэтому Шак’чи от меня тоже огребал. Но стоило ему хотя бы раз хорошенько мне врезать, как вроде бы здоровое тело буквально взрывалось болями, тошнотой и прочими уже знакомыми симптомами. Восстановленное ускорение тока праны помогало приглушить всё это, но дальше становилось только хуже. А обезьяну для боя нужно было давать жизненной энергии. И Абтармахан настаивал на том, чтобы я его подпитывал после каждого поединка, независимо от того, кто его выиграл. К моменту ужина и сна терялось около одной-полутора сотен единиц жизненной энергии. Поэтому даже есть на ночь я не мог. Но Абтармахан настаивал.