Первый шаг дался относительно легко, а вот второй потребовал от Стасика всех его сил и всей храбрости. Ноги буквально приросли к полу и отказывались повиноваться. Страх удерживал их на месте лучше любого клея. И все же Стасик превозмог свой трусоватый организм. Два крошечных шага были сделаны. Он приблизился к двери сантиметров на семьдесят, а чувствовал себя так, будто только что одолел хворостиной двух драконов, подбил из рогатки три немецких танка, и спас из пожара пятьдесят человек.

— Доброй ночи, — произнес Стасик, уже не зная, что ему говорить. Он с трудом находил общий язык даже с обычными людьми, поскольку не имел реальных живых друзей и богатого опыта общения с ними. А сейчас ему предстояло наладить контакт с каким-то неведомым существом, которое может быть настолько же далеко от человека, как он, Стасик, был далек от таракана.

— Я здесь был позапрошлой ночью, — напомнил он. — И ты тогда что-то говорила.

Стасику не был наверняка известен пол томящегося в застенках существа. Он не был уверен даже в том, есть ли у него вообще какой-то пол. Но он мог поклясться в том, что в прошлый раз точно слышал возле двери женский голос, и решил ориентироваться на эту информацию. Больше, потому что, было не на что.

Ответа вновь не последовало. Подземелье тонуло в вязкой древней тишине. Единственным источником звуков в этом месте был сам Стасик.

— Если не хочешь разговаривать, то я тогда пойду, — пригрозил он. — Уже поздно. Мне спать пора.

А сам с содроганием подумал — нужно подойти ближе. До двери слишком далеко.

Нужно-то нужно, но храбрости на этот подвиг у Стасика уже не осталось.

В нерешительности он топтался на месте. Уйти сейчас, значило не добиться ничего. Но подходить ближе было слишком страшно. Стасик, чуть поразмыслив, решился на еще один шажок в сторону двери. Всего один небольшой шажок. И ни шагом больше. Если и это не поможет, он просто покинет подземелье, и никогда больше сюда не вернется.

Он осторожно шагнул вперед.

Дверь, огромная и страшная, резко надвинулась на него своим темным зловещим монолитом. Жуткие символы на ее поверхности вновь пришли в движение. Стасик моргнул, но в этот раз наваждение никуда не исчезло. Звезды, кресты, совершенно непонятные, не виданные им прежде, фигуры медленно плыли по поверхности металла.

Внезапно свет шара в его руке начал тускнеть, отступая от двери и стен. У Стасика от страха перехватило дыхание. Интуиция и кишечный спазм однозначно сигнализировали о том, что на него надвигается нечто. А еще невольно подумалось, что за недолгое время, проведенное в правильном мире, он успел превратиться в удивительно безрассудного храбреца. Прежний Стасик уже давно бежал бы отсюда без оглядки, оглашая руины своим паническим воплем. Точнее, прежний Стасик ни за что не пришел бы сюда. Особенно в одиночку. Особенно ночью. Да и днем, в принципе, тоже.