Персефона кивнула.

– Пройдешь сама?

– Конечно. Я буду ждать тебя там.

Она поцеловала его и взъерошенная, закутанная в длинную черную рубашку, скользнула к стене. Дверь слабо засветилась, и Сеф обернулась, помахав надевавшему штаны Аиду. Она исчезла, а он нашел чистую рубашку и дал себе еще пару минут прийти в себя.

Выйдя из комнаты, Гадес едва не столкнулся с Анубисом – тот явно шел к нему.

– Вы закончили? – спросил он. – Ты нужен.

Анубис был слишком собранным, серьезным, и Гадес ощущал вокруг него туго свернутую силу, как пружину, которая готова сорваться, но пока ее крепко держат.

Когда Анубис повел его к комнате Сета, Гадес только уверился в мысли, что-то не так.

В комнате было жарко. То ли отопление включили на полную, то ли постарался сидевший тут Амон. Сет полусидел на кровати и кивал на негромкие слова Нефтиды. Она шептала что-то на языке, который Гадес не мог сразу разобрать. Видимо, древнеегипетский.

Неф говорила на нем редко. Только в те моменты, когда хотела, чтобы Сет обязательно ее услышал – родной язык он понимал всегда.

Сет кивал рассеянно, Гадес видел, как у того по вискам катятся капли пота, мокрые волосы слиплись, дышал он тяжело.

– Что случилось?

– Он горит, – коротко пояснил Анубис.

Сет поднял мутный взгляд, когда Гадес приблизился, и Гадес ощутил жар, исходящий от тела Сета. Человек вряд ли выжил бы с такой температурой – но и тело бога не было вечным.

– Зелье?..

– Не помогает, – ответил Анубис. – Мы пробовали. Ты знаешь, что делать?

Гадес понятия не имел. Он с отчаяньем смотрел на Сета, а тот хрипло сказал:

– Аид. Это яд. Они что-то делают через яд.

Он даже не сразу понял, что Сет говорит на древнегреческом. Плохой знак. Он всегда предпочитал современные языки.

– Геката, – сказал Гадес. – Она влияет на яд.