Комната была полна звуков, доносившихся снаружи — но звуки не имели никакого значения.

Утренний свет, льющийся через распахнутое окно. Крохотные пылинки, кружащиеся в воздухе. Безоблачное, безупречно голубое балеарское небо. Тянущиеся к нему мачты кораблей, почти недвижные яркие вымпелы. Позолоченная рама, блик солнца на чистом стекле. И фигура человека, стоящего вполоборота.

Высокий рост. Стройная фигура, благородная осанка. Одна рука заложена за спину, ладонь другой покоится на подоконнике. Длинные пальцы, крупный камень на перстне. Тёмно-синяя ткань приталенного камзола, девственная белизна кружевных оборок сорочки. Властный профиль, будто принадлежащий классической скульптуре времён Старой Империи. Взгляд, обращённый в окно. Жёсткие чёрные волосы, собранные бархатной лентой в хвост до лопаток. Гордо задранный подбородок. На боку — лёгкий клинок в ножнах из чёрного дерева, перечёркивающий идеально прямой, словно мачты вдалеке, силуэт.

Лимландский мастер Клас ван Вейт, смешивая краски, примечал каждую деталь. Кисть оторвалась от палитры, и конский волос нанёс на холст новый мазок. Как ни шумел огромный город снаружи, переливами всех звуков жизни и хором множества языков, Класу ван Вейту это было не важно. Раскрыв душу вдохновению и вверив руку отточенному мастерству, он писал портрет.

Наделённых такой властью людей обычно изображают в доспехе: обязательно парадном, даже преувеличенно помпезном. И что, если они отродясь не надевали брони, дабы идти в бой? Чтя традицию и привыкнув ко вкусам высокородных заказчиков, ван Вейт изначально задумывал портрет именно таким. Но в этот раз человек, образ которого предстояло запечатлеть навеки, желал иного. Теперь, успев с заказчиком неплохо познакомиться, художник понимал — не напрасно.

Это ведь был не знаменитый рыцарь, блистающий на турнирах. Не прославленный в сражениях полководец. Не монарх, обязанный являться символом власти, даже будучи ничтожным на поверку. Не иерарх, воплощающий святость Церкви и могущество Творца Небесного. И даже не праздный аристократ, желающий быть на портрете иным, чем в действительности. Совсем другой человек.

Сантьяго Гонсалес де Армандо-и-Марка, одиннадцатый герцог Тормалесо, канцлер Балеарии. Второй человек королевства, раскинувшегося по жарким, плодородным южным землям Ульмиса. Это формально. Фактически… все понимали, кто в действительности управляет Балеарией. И мало кто точно знал, насколько далеко простирается влияние канцлера за её пределы.

Этот портрет оказался для Класа ван Вейта интересной задачей. Мастеру доводилось писать победителей: ясно, как показать на холсте величие человека, управлявшего полками и эскадрами. Ван Вейт и теперь писал портрет победителя, однако победителя иного толка. Как выразить его величие? Перед художником стоял человек, вершащий судьбы мира не хуже полководца — но без грохота пушек и лязга стали. И это был даже не король. Увлекательно!