— Да, я его отклонил.
— Надо же! Позвольте полюбопытствовать? Чего она добивалась на этот раз?
— Айседора хотела разрешить семьям студентам посещать стены Академии один раз в неделю, по выходным.
— Какая дерзость! Сразу видно, что ей не ведомы наши правила.
— Не будь с ней так строк, Мунлес. Она же совсем недавно живет с нами. Ей еще предстоит усвоить много уроков и понять наши традиции.
— Простите, повелитель, но мое личное мнение сводится к тому, что Королеве будет крайне трудно принять наши традиции. Она всю жизнь прожила на поверхности. Вы сами видите, как она внедряет порядки суши в нашу жизнь. И сейчас она посягнула на нерушимую связь Академии и Одда. Связь, держащуюся на уважении, вере в могущество, в силу. Связь, дарующую нам абсолютную власть и контроль.
— Не беспокойся, Милантэ, я уже все разъяснил Айседоре. Она поняла свою ошибку. Я никому не позволю нарушить связь Академии и Одда, не позволю потерять контроль.
— Разумеется, повелитель, вы поступили очень мудро. Но я хочу обратить ваше внимание на то, как меняется вся наша жизнь с ее приходом к власти.
— О чем ты?
— Омут уже не чувствует себя вашими избранниками. Она сравнила все привилегии. Разве, это допустимо?
— Мне показалось это необходимым, как и ей. Вас же не ущемили в правах, декан Мунлес? Скоро проект будет закончен, и все вернется на круги своя. Я распущу Омут.
— Что? Повелитель… вы…
— Он больше не потребуется. А потому необходимо возвращение к прежним порядкам. Пусть привыкают. Очень скоро все студенты будут равны перед законами. Привилегии и касты перестанут существовать. Необходимость в Омуте отпадет, когда мы поможем Лиге выиграть войну.
Декан ничего не ответил, и тогда Сеера продолжил:
— Когда будет готов Левиафан? Я уже хочу запустить проект.
— Повелитель, Левиафан готов. Я пришел к вам затем, чтобы рассказать об этом.
— Правда?
— Да, Лорд Сеера. Мы можем начинать.
— Очень хорошо. Тогда я сегодня посмотрю на него. А завтра мы его запустим. Завтра все закончится.
— Отрадно слышать такие слова от вас, повелитель. Мы долго к этому шли.