— Может быть. Отец прослужил какое-то время и в полиции. Я не уверен, что мне когда-нибудь захочется руководить Хоувстрейдт-Сити… но уверен, что отец не станет меня принуждать, да я и не знаю, справлюсь ли. Сейчас мне хочется путешествовать. Посмотрите, Джил, мы уже почти дошли до наклонной скалы. Но это слишком близко.

— В самом деле. Вообще-то, я не доверяю чувству расстояния человека из Пояса на Луне.

— Гм… да. В сущности… чем ближе был киллер, тем больше было шансов, что Пенцлер его увидит. А Наоми — нет, она была дальше к западу. Он мог находиться прямо за скалой.

— Ага. Мы поглядим.

— Ведь на него должен был падать свет, чтобы Пенцлер его заметил?

Алан присел, потом подпрыгнул. Вспорхнул. Дьявольски грациозно. Параболическая траектория его полета достигла своего пика как раз у закругленной вершины скалы. Он вцепился в камень всеми четырьмя конечностями и осмотрелся.

Мне это место показалось весьма ненадежным насестом для лихого снайпера.

Из окна Криса наклонная скала выглядела как продолговатое яйцо. Но ее затененная сторона была почти плоской. Я поводил по ней лучом нашлемного фонаря. Поверхность была грубой и белой.

Я поскреб по ней пальцами в перчатках. Рассыпчатое белое вещество прилипло к ним. Пока я наблюдал, оно исчезло. Какого черта?

— Ни частей лазера, ни следов от ног, ни колеи от пуффера, ничего, — сказал Алан. — И слишком много пыли вокруг. Если киллер имел хоть каплю мозгов, он не пошел бы в запыленные места. Джил, нам придется вернуться.

— Думаю, не стоит. И не думаю, что Крис видел убийцу.

— Что?

— Зачем киллеру выходить на солнечный свет? В этом сиянии он бы наполовину ослеп. Рассвет только начинался, большая часть этой местности находилась еще в тени. Ему пришлось бы специально поискать освещенное место и встать так, чтобы Крис его увидел. Полная чушь.

— Тогда что же он увидел?

— Еще не знаю. Мне надо снова осмотреть номер Криса.

— Джил, что для вас поставлено на кон в этой истории?

— Эстетика. Она слишком прекрасна, чтобы быть разобранной.

Слишком легкомысленно. Я попробовал снова:

— Когда-то я ее любил, когда-то ненавидел. Сейчас она просто старый друг, попавший в беду. А для тебя?

— Я люблю ее.