— Я не удивлён твоему отказу, — прозвучал доброжелательный голос Адама. Он стоял у порога в другую часть убежища, и заранее смог увидеть своего друга, который в своей обычной манере пересекал оживлённый зал, косо смотря на тренирующихся.

— Как и в прошлый раз.

Никакого продолжительного разговора за этими словами не последовало, оба товарища направились в их общую спальню, где они и располагались уже целых десять лет.

Две старые и грязные койки, маленький сундук с вещами постояльцев и шаткий стул, отсутствие любого личного пространства, кроме кроватей, серые стены, плесень в углах, подтёки с потолка и чёрная от грязи вентиляционная решетка. Лучших апартаментов не найти, если ты, конечно, не являешься одним из отцов. Мало кто видел их комнаты, но сама ухоженность и представительский вид говорили о том, что отцы не могут жить в чём-то не приличном. У юношей же именно кровати представляли собой самый настоящий предмет роскоши. Будет ли у тебя одеяло или подушка — зависело только от того, насколько ты способен и успешен. Целых десять лет не прекращающейся борьбы и всяческих попыток быть у всех на примете, приносило свои плоды. То тут, то там могли быть подарки и задабривания, иногда даже обмен найденной побрякушки на что-то удобное. Томас и Адам стремились к тому, чтобы они могли свободно расслабиться в мягкой кровати, и они этого заслуживали. Адам разлёгся на своей койке и вдыхал запах сырости с ароматом плесени. Несмотря на то, что он часто бывает за пределами убежища и может иногда вдыхать что-то более приятное, чисто и безопасное, за многие годы жизни, этот спёртый и кислый воздух стал родным, а иногда и вовсе вызывал болезненный кашель, — такой был запах их дома.

— Как думаешь, мы когда-нибудь станем отцами? — задумчиво произнёс Адам. Он не зря размышлял на эту тему: с самого начала эти люди были «у руля», и никто представить себе не мог, сможет ли кто-то их заменить, а если «да», то, когда и как?

Томас лёг на кровать, подняв взгляд на место у тусклой лампы. Он внимательно разглядывал старый кусок плесени, что был негласным сожителем у юношей. Этот кусок выглядел как притаившийся в засаде зверь, что неподвижно наблюдал за всей ситуацией в комнате из самого удобного места. Юноши даже думали над тем, чтобы дать ему имя, но посчитали это сильным ребячеством, ведь обоим было уже далеко за семь лет, — тот сложный возраст, что отделял мужчин от детей.

— Сомневаюсь. Ими стали хозяева этого бункера, скорее всего они передадут власть своим детям, — ответил Томас, продолжая смотреть на мохнатого соседа.