Я внимательно посмотрел Насте в лицо. Можно кому угодно рассказывать о «чуде» под названием «дети», но я-то на передовой с теми, кого обуревает подростковый гормональный фон. Я знаю какими они могут быть и чего стоит педагогическая упущенность в воспитании.

И поэтому, не смотря на всю бурю чувств, должен кое-что спросить у Насти, дабы не выдаивать из имеющейся ситуации то, что она дать не может.

— Пчёлка, а ты уверена, что это всё тебе надо? Как видишь — я не обычный парень, с которым можно круто тусить. У меня проблемы и я даже точно не знаю, смогу ли их решить раньше, чем они порешат меня. Понимаешь? Я вовсе не хочу взваливать на тебя свои проблемы. И не буду. Однако посчитал правильным, ещё там, в лагере, рассказать о ситуации как есть. Чтобы тебе в голову не забирались всякие нехорошие мысли обо мне. Давай ты сейчас подумаешь, только вот прям хорошо подумаешь, а нужно ли тебе это всё?

Конечно мне неприятно такое говорить и вообще портить свидание. Глаза Насти заметно потускнели, лицо пуще прежнего омрачилось. Как я могу желать подобного? Но долг предписывал спросить.

Она начала теребить салфетку, взгляд опустила к столу, где на тарелке недоеденный сэндвич.

Фрагмент 29

Фрагмент 29

— Я не виню тебя за такой вопрос, хотя он обидный, Саш, — со слезами посмотрела она.

Я не сдержал чувств и пылко взял её за руки.

— Молю о прощении, но я не мог иначе.

— Да понимаю я, понимаю, — отвернулась Настя, но рук не разорвала. — И у меня нет такого же красивого ответа, как ты обычно говоришь. Я не могу тебе сейчас философский манускрипт прочесть. Не знаю, хе-хе, — нервно рассмеялась она, через плач, — есть ли такие вообще?.. И дело даже знаешь, не в том, что между нами было. Тут ты мне скорее дал, чем что-то взял. Я же не глупая! Но я хочу общаться дальше. С тобой, а не каким-будь парнем без проблем! — передразнила она, утрировано повторив мой тон.

— Раз хочешь, то давай, — нежно сжал я её ладони и склонился, чтобы глаза были рядом и напротив друг друга. — Я тоже очень хочу быть вместе.

Наконец задорный огонёк вернулся к ней. Мы одновременно улыбнулись и атмосфера тут же улучшилась. Вспомнили о еде и кофе.

— Твой отец мне ничего не сделал, Насть. Хотя я и обобщаю, всё же не хочу говорить плохо о твоём. Мы занимали у Седого — это кличка, реального имени и фамилии я не знаю. Точнее не вспомню сейчас. Да это и не нужно, все его знают под таким прозвищем.

— Спасибо, — отозвалась она из-за кружки, на которой нарисованы большие зёрна кофе. — Знаю, что он не святой. Дома тоже, но я вот наслушалась, как бывает у других девочек… да и мальчишек тоже. Может их отцы и не бандиты, других не обижают, но вот в семье устраивают настоящий ад. Не знаю, что лучше. Ты как думаешь?