Ну да. Разумеется. Все та же нелепая ерунда. Отсутствие угрозы. Хотя, по большому счету, уклониться от выстрела я не мог. Особенно случайного. И тем не менее, почему-то был уверен, что его не последует. Но гораздо хуже другое. Рядом с этой уверенностью ошивалось нечто, с научным любопытством ожидающее, окажусь я прав или нет. Прямо как в школе на уроках химии, когда тщательно отмеряешь все необходимые ингредиенты, смешиваешь по инструкции и ждешь результата. Предсказанного учителем и учебником. То есть, вроде и присутствует элемент неожиданности, но правила-то соблюдены. Значит, все должно получиться.

А вот что помню отчетливо, так это интерес глянуть, как дядя Портер справится с оружием. Потому что к самовзводу нужна как минимум привычка, как максимум, тренировка. К тому же спуск у штатного «зига» длинный и тугой, как сволочь – нарочно под перчатку, которая для ведения стрельбы предназначена далеко не в первую очередь.

Мне бы и самому не помешало заглянуть в тир. Наверное. А то скоро забуду, с какой стороны браться за…

Черт.

Черт-черт-черт.

Ну не настолько же буквально?

Нет, стороны я, конечно, не спутал, но на рукоять пальцы легли, как в первый раз. Что означало: годы усилий пошли псу под хвост. С теорией память не подвела. Та, которая в голове. Зато мышечная вдруг игриво округлила глаза и глупо захихикала, напрочь выбивая из равновесия. Несколько долгих и слегка судорожных минут, правда, дали слабую надежду на постепенное восстановление утраченного, но ситуация от этого менее обидной не стала.

Вот так вот. Доигрался. Причем это наверняка связано с недавними песнями и плясками. Но если раньше приходило только ощущение потери, теперь до кучи явилась и она сама, собственной персоной.

Что же получается? Если отпускать себя на волю волн, в конце концов, просто ничего не останется? Всю память смоет нафиг, сначала из тела, а потом и из головы?

За-ши-бись.

Правда, кое-какие сомнения в неотвратимости песенного Альцгеймера все же есть. Тот клерк, который предложил разделить песню. Он ни в коем случае не выглядел самоубийцей. А куколка действовала и вела себя так, будто для неё это занятие вполне привычно и даже натренировано. Значит, какой-то способ сейвиться есть. Просто я ничего о нем не знаю.

И способ снова почувствовать себя в строю – тоже. Возможно, нужно просто перестать думать, чтобы тело могло действовать само, без осмысления, тогда все будет получаться. Как получалось раньше, и уже не один раз. Правда, в каждом из этих конкретных случаев обязательно присутствовала песня. Неважно, направленная против меня или в помощь. Просто песня, как явление природы. А без неё я… Практически калека. Но даже в этом, неприятном, в общем-то, факте есть какая-то строгая и непреклонно правильная определенность, потому ни обидеться, ни разозлиться не получается.