– Вот, возьми, пожуешь на ходу. Ты же к обеду не успеешь вернуться?

Из кулька пахнуло маринованным луком и перцем. Сладко-острым.

– Невеста готовила?

– Ага.

– Чтоб с другими не целовался?

– Да ну тебя! Нана не такая. Не ревнивая.

– А судя по количеству специй…

– Не хочешь, выкинь.

Вот так поворот. А я думал, парень кинется на меня, как Лил вечером, начнет прыгать, кричать: «Отдай!».

– Выкинуть?

– Ну да. Вон, можешь прямо в кузов швырнуть, траве от этого хуже не станет.

– Значит, на тебе, боже, что нам негоже?

Он недовольно вздохнул:

– И привязался же… Да, я все равно есть не стал бы. Сам сказал: перца там много. Мне по жаре до вечера болтаться: обопьюсь. А ты в столовой наворачиваешь все подряд за милую душу, так что…

Что есть, то есть. Привычка к острой пище. Сколько себя помню, никогда не мучался изжогой.

– Я постараюсь не задерживаться.

– Дело-то нужное?

– Ещё какое нужное!

С удачей Господь не подвел: из всего обширного списка нарядов на уборку мусора Долорес выбрала парк вблизи здания муниципального совета. Где-то впереди маячила череда праздников, вплоть до встречи сезона дождей, и все места общественных гуляний должны были быть приведены в порядок.

С одной стороны, погрузка мешков с травой и ветками – работа, что называется, не бей лежачего: ошметки растений ведь не сами собой собираются, а парковыми служащими, те же никогда и никуда не торопятся. Потому что скорость на жалованье не повлияет. Вот на отстойниках нам бы пришлось пахать, как проклятым… Зато туда Долорес вряд ли заявилась бы, а сюда обещала заглядывать регулярно.