Ещё бы. Киплю, прямо-таки. Давлюсь жадной слюной. Тьфу.

– Отдай, а не то…

– Пойдешь к сенатору жаловаться?

– И пойду!

Кстати, она сможет. Добраться, куда задумала.

– А если я скажу, что это опасно? Поверишь?

– Тебе? Ну уж нет. Вижу же, как глаза горят! Уже в мыслях морем дышишь, да?

Приторным ароматом отстойников, скорее. Конечно, морской воздух туда тоже долетает, время от времени, но сладкие флюиды гниения висят облаком поплотнее, чем те, наверху, над головами.

– Я не люблю море.

– А тебе его любить и не надо! Переплыть, и все.

Уже пробовал. Переплывал. Ничего приятного в путешествии не нашел. Условия, правда, были спартанские, даже не эконом-класс.

– Отдай, кому говорят!

– Может, чуточку задумаешься? Вот на секунду хотя бы попробуй представить… Дорогой подарок. Дороже не бывает. И полная секретность, такая, что сам сенатор не будет знать, что и как дальше. Представила? А рассказывает он все при мне. При постороннем человеке, который в его «лотерею» никогда и ничего не выиграет. Какой вывод можно сделать?

– Ты умный, ты и делай.

О, теперь набычилась. И примеривается к новому прыжку.

– Он ведь не уточнял, кто должен занять каюту на том судне. Зато предупредил, что карточкой тут воспользоваться не удастся. И продать на сторону не получится.

– Да кто ж свою жизнь продаст? Столько денег во всем мире не сыщешь!

– Сенатор не просто так позволил мне слушать ваш разговор.

– Да иначе я бы в машину к нему не села, вот и все! Ему пришлось.

Сеньору Линкольну-то? Пойти на поводу у обстоятельств? Ага, как же. Он прекрасно знал, что произойдет после беседы. Предполагал с точностью до девяноста процентов. Размахивал выигрышным билетом перед лицом нищего. Дразнил голодную собаку куском мяса.