Бринк склоняет голову в сторону:
– Мирные жители? Мы заботились о них и кормили их два года. Мы защитили их и спасли от вируса. Они больше не мирные жители. Сейчас они принадлежат «Картаксу», и у нас не демократия. Мы
Его трехмерная проекция мерцает и исчезает. Я прислоняюсь к терминалу и закрываю глаза, выпуская чип памяти из рук.
– Черт возьми, – бормочу я. – Что, черт возьми, нам теперь делать?
Я открываю глаза, ожидая увидеть вспышку злости на лице Цзюнь Бэй.
Но она улыбается.
Я видела ее такой счастливой лишь на рисунках Коула. Ее глаза просто сияют от волнения.
– Когда в лаборатории ты угрожала убить Бринка через сигнал коммуникатора, то говорила всерьез? – спрашивает она.
Я выпрямляюсь.
– Нет, конечно. Это невозможно.
– Я тоже так думала, – говорит Цзюнь Бэй. – Но это так напугало его, что он, по словам Мато, заблокировал все сигналы и перестал выходить на связь. И это вызвало мое любопытство. Зачем ему прятаться, если он считал это невозможным?
Во мне загорается искорка надежды:
– Что ты хочешь этим сказать?
Ее улыбка становится шире:
– Я никогда раньше не пыталась взломать чью-то панель через сигнал коммуникатора. И даже не понимала, как это делать. Но он не зря боялся. Система связи «Картакса» не так безопасна, как ему кажется.
– Ты хочешь сказать, что убила его?
– Нет, – говорит она и смеется, запрокинув голову. – Я бы не смогла, даже если бы захотела. Он установил алгоритм, который защитит его от «Косы». Вот почему он считал, что может без опаски связаться с нами. Но ему следовало все хорошенько обдумать, прежде чем так рисковать. Потому что я получила от него это.
Она поднимает руку, и над ее ладонью начинает медленно вращаться идентификационная карточка Бринка. В ней содержится та же информация, что и в чипе памяти, который дал нам Дакс.
Цзюнь Бэй только что взломала лидера «Картакса» и украла его учетные данные.