Брови Ван дер Хивера взлетают вверх.

― Ты не рассказал ей?

― Зачем бы я стал ей рассказывать? ― сердито спрашивает Джеймс. ― Зачем бы я стал вообще кому-то рассказывать?

Его слова повисают в воздухе: от осознания у Кирстен закружилась голова.

― Отец?

Она смотрит на Джеймса.

― Он твой отец?

― Не я его выбирал, ― выплевывает Джеймс. ― Я порвал с ним все отношения, как только я понял, чем он занимается. Но это… такого я не мог себе представить.

― Не ты выбирал, ― произносит доктор. ― Действительно. Это был мой выбор.

― Что?

― Мой выбор быть твоим отцом. Ты был первым из семерки девяносто первого года, избранный для внедрения в программу клонотипа. Тебя похитили… первым.

Кирстен думает о списке, о фотографиях в ее голове, видит код последнего человека в списке: номер семь. Видит цвета и узнает дату рождения Мармелада. Так значит, его тоже похитили, понимает она, он тоже был жертвой. Похищен, а затем использован для заманивания других. Детская версия Стокгольмского синдрома.

Джеймс хлопает ресницами.

― Я один из семи? ― спрашивает он в потрясении. ― Я не связан с тобой биологически? Мы не делим одну кровь?

Что-то темное и тяжелое исчезает с его плеч, тени покидают его лицо.

― Я… заботился о тебе, ― говорит Ван дер Хивер. ― Я не повторял ошибок своего отца. О тебе всегда хорошо заботились.

― Ты жестоко обращался со мной, ― говорит Джеймс.

― Я никогда не поднимал на тебя руку.

― Ты использовал меня, как приманку, ― говорит Джеймс. ― Я был ребенком.

Кирстен рассматривает младенца, уснувшего в ее руках. Его энергия напоминает энергию Джеймса, она оранжевая (Засахаренная Миннеола). Свежая, острая, сладкая. Мини-Мармеладка. Она ощущает прилив нежности.