— И я хотел бы внести свою скромную лепту, — достал свой бумажник Герберт. — Вот, прошу принять…

— И что вы там такого увидели? — поинтересовался Костриков, когда они, выйдя из ворот кладбища, свернули за угол. Траурные повязки уже исчезли с рукавов их одежды и упокоились в ближайшей урне.

— На фотографии покойного есть надпись… «01.1936».

— Есть, — подтвердил молодой чекист. — Спросили бы меня, я бы вам давно про это рассказал.

— А что обозначает это число?

— Дата съёмки?

— Это в летней-то полевой форме? На фоне берёз?

— Гм… да…

— Первая наша встреча с Проводником состоялась одиннадцатого января тридцать шестого года. Именно столько рейхсмарок — одиннадцать, я и отдал служителю.

— Вы хотите сказать…

— Именно, мой друг! Это сигнал! Не вам — мне. Или тому, кто знает об этой встрече.

— И теперь нам предстоит…

— Ждать ответного послания.

Заходящее солнце бросало свои теплые и ласковые лучи на покатые крыши домов небольшой горной деревушки. Здесь, совсем недалеко от Берна, время, казалось, замерло. И если бы не электрические провода, тянувшиеся вдоль улицы, вполне можно было представить себе, что на дворе не двадцатый, а какой-нибудь семнадцатый век. Откуда-то доносился негромкий перезвон — с пастбища возвращались коровы, и их колокольчики тихо бренчали в такт неторопливым шагам животных.

Лавируя между ними, на улице появился велосипедист — молодой парень лет пятнадцати. Через плечо у него висела кожаная сумка с эмблемой почтовой службы. Ловко обогнув бредущее стадо, он подрулил к ограде одного из домов и, спешившись, окликнул возившегося в саду седого старика:

— Добрый вечер, герр Айвен!

Тот, подслеповато прищурившись, поднес раскрытую козырьком ладонь к лицу:

— А-а-а, молодой Томас! Давненько не заезжал ты ко мне в гости! Заходи, порадуй старика…