— Как сказать… Что это за проклятье?

— Это не заклинание. Вы понимаете между ними разницу, не так ли? Заклинания, используя законы волшебства, вызывают в действие сверхъестественные силы. Или призывают нечеловеческие существа. Это, мистер Матучек, то же самое, что нажать на спусковой крючок или свистнуть собаку. Это, как использование любого инструмента. Молитва — другое. Это мольба, обращенная к Всевышнему. Проклятье — не что иное, как формула, в которой содержится просьба… ну, наказать кого-то. Всевышний, либо его ангелы, выполняют просьбу, если увидят, что человек должен быть наказан. Лишь им дано судить…

— Повторите его.

— Абсит омен! Это опасно!

— Вы только что утверждали, что само по себе оно безвредно…

— Разве вы не знаете? Молитвы иоаннитов не то же самое, что молитвы петристов. Нас осеняет особая милость Божья. Его особый промысел. Мы обладаем особым знанием, мы возлюбленные его дети. Наши молитвы могущественны сами по себе. Я не могу предсказать, что случиться, если я произнесу слова… Пусть даже у меня нет никаких намерений, но, в подобных условиях… когда нельзя проконтролировать.

«Очень может быть…» — подумал я.

Сущность гностицизма в древние времена состояла в поиске сил и власти с помощью древних знаний. В овладении мощью, превышающей мощь самого Бога. Несомненно, Мармидон будет искренне отрицать, что его церковь возродила эту идею.

Но он еще не получил статуса Адепта. Сами конечные тайны от него скрыты, без особого желания я подумал, что непохоже, чтобы он был способен совершить преступление. Этот коротышка в душе был неплохим человеком.

Меня осенило. Еще полсекунды я обдумывал мысль. А если логически продолжить ее… Предположим, что основоположники современного гностицизма сделали какое-то открытие, вооружившее их неизвестной до сих пор мощью. Результаты убедили, что они оказывают воздействие непосредственно на самого Бога. Предположим далее, что они ошиблись… были введены в заблуждение. Потому что, пропади оно пропадом, идея, что смертные могут хоть как-то влиять на Всемогущего, не имеет никакого смысла. Какой вывод следует из этих предположений? Следующий — вне зависимости, знают ли они об этом, или нет, благословения и проклятия иоаннитов являются в действительности не молитвами, а особо искусным, имеющим чрезвычайную силу, колдовством.

— Я могу ознакомить вас с текстом, — Мармидон весь дрожал. — Вы можете прочесть его сами. Он не относится к числу запретных.

— Ладно, — согласился я.

Он зажег свечу и раскрыл книгу. Мне приходилось издали видеть Иоаннистскую Библию, но никогда не выпадало случая хоть полистать ее. Иоанниты заменяли Ветхий Завет чем-то таким, что даже неверующий, вроде меня, сочли богохульством.