— Это единственное, что хоть как-то примиряет меня с вашей выходкой, — огрызнулся Сторм.

— Послушайте, Араб, или как вас там? Как вы посмели прикоснуться к моей дочери? — не выдержав, влез в разговор сенатор.

— Заткнись, — последовал короткий, но очень емкий ответ. — Мне плевать, кто ты там: мэр, сенатор или сам президент. Дохнут все одинаково, в крови и дерьме, так что, слушай меня внимательно и не жалуйся потом, что я тебя не предупреждал. Если еще раз хоть одна сволочь посмеет прикоснуться к моей семье, я вырежу вас всех. И тебя, и твою малолетнюю шлюшку, и даже твою кошку. Запомни это, тварь. А теперь — пошел вон из кабинета! Дай мне поговорить с директором с глазу на глаз.

Вконец расстроившись от такой отповеди, сенатор молча поднялся из кресла, в котором восседал с видом властелина мира, и покорно вышел в приемную. Притихшая Сара смотрела на телефон так, словно боялась, что он сейчас ее укусит, но из кабинета не вышла. Понимая, что спорить бесполезно, Сторм отключил громкую связь и, сняв трубку, устало спросил:

— Чего вы хотите, Араб?

— Запомните, Сторм, это было последнее предупреждение. С этого момента я начну убивать. Клянусь вам всем святым, что только может быть у человека, я буду убивать всех, кто посмеет прикоснуться к моей семье. Мне надоели эти игры.

— Я понял вас, Араб. Обещаю, что я постараюсь сделать все, чтобы избежать в дальнейшем подобных эксцессов, — тихо ответил директор, чувствуя, как холодеют пальцы.

Угрозам этого человека стоило верить. Это он знал по собственному опыту.

— Это мало, директор. Я не прошу вас стараться, я требую сделать это. Иначе я уничтожу всех, — жестко ответил Араб и, не прощаясь, отключился.

Убрав спутниковый телефон, Араб откинулся на спинку сиденья автомобиля и, устало посмотрев на воинов круга, с интересом наблюдавших за ним, тихо сказал:

— Все, парни, поехали домой. Девчонку нашли, мой намек поняли, так что цель достигнута, и мы на время можем расслабиться.

— Только на время? — с интересом спросил Майк.

— К сожалению, помимо государственных контор, существуют еще и частные, и вот они и есть самые неприятные. Для этих подонков не существует ничего святого, кроме их прибылей. Так что, рано или поздно, они снова потянут к кругам свои блудливые ручонки.

— Ты говоришь так, словно предвидишь это, — с интересом поглядывая на него, сказал Квон.

— Тут не нужно быть ясновидящим, яснослышащим и даже яснодышащим. Это наша с вами жизнь. Думаю, обжегшись сами, они скинут часть информации паре корпораций, занимающихся разработкой новых лекарств, и просто будут наблюдать со стороны, как они разбивают себе лбы. Я бы так и сделал, — усмехнулся Араб.