Джон ошеломленно посмотрел на священника.

– Джон… Гаррет… – Он был явно шокирован, глаза его широко раскрылись. Джон отступил назад, но уперся в стену позади двери. Его блуждающий взгляд переходил с Доэни на священника, со священника на мальчика, задерживаясь на каждом, и в это время в мозгу Джона пронесся вихрь воспоминаний.

Доэни поднял руку и хотел что-то сказать.

Рот у Джона широко открылся и стал похож на черную дыру на агонизирующем лице.

– Не-е-е-т, – раздался жуткий вопль. Джон сделал шаг к Доэни, который напрягся в ожидании. Потом крутнулся и бросился на дверь, распахнувшуюся от сильного удара.

Никто не успел опомниться, как Джон уже оказался снаружи, убегая прочь, с воплями и стоном, продираясь сквозь кустарник и ломая ветки деревьев.

Доэни протянул руку, остановив мальчика и отца Майкла.

– Вы его не поймаете. А даже если и сможете догнать… – Он покачал головой.

Они прислушивались к звуками, доносившимся из темноты, – страшным стонам, хрусту веток в лесу. Наконец все постепенно смолкло, и теперь остался только шелест ветра в деревьях.

– Кто-то, должно быть, найдет его, – задумчиво проговорил отец Майкл. – Кто-то даст ему пристанище. Безумец – это тяжелая ноша для всех нас, ему…

– Замолчите! – злобно крикнул Доэни. Он подошел к проему и установил дверь на место, подперев ее поленом. Когда Финтан повернулся к костру, то столкнулся со взглядом мальчика, прислушивающегося к ночным звукам. Мог ли его чуткий слух уловить стоны Джона?

– Это злой дух, – прошептал мальчик.

62

62

Та птица, что делают греческие ювелиры, Из чеканного золота и глазури, Не дает уснуть уставшему императору; Или она сидит на золотом суку и поет Лордам и леди Византии О том, что прошло, проходит или придет.

Отцу Майклу не нравилось жить в Англии. Особенно не любил он затворничество в Хаддерсфилде, хотя это было очень занятное место в эти дни, когда сюда съехались важные персоны со всего мира, чтобы узнать подробности о лекарстве от чумы. Он принял предложение Доэни поехать в Хаддерсфилд. Кети О'Хара Броудер была ирландским национальным достоянием, и, более того, определенно становилась потенциальным политическим орудием.

«Женщина в камере!»

Отец Майкл считал ее довольно глупой молоденькой женщиной, но в ней был прочный стержень независимости, то, что священник рассматривал как «крестьянский характер». Такое качество, но в меньшей мере, было присуще матери отца Майкла, и он сразу же распознал его в Кети. Она была бы упрямой и даже жестокой, если затрагивались ее собственные интересы. Дайте таким людям немного власти, и они станут ужасающими – если их действия не управляются твердой верой в Божью кару.