А ведь им повезло. После общего сбора, сдав патрулирование, решили возвращаться вместе: три часа ночи, общественный транспорт не ходит, а жили рядом. Трое на трое — неплохие шансы, да и свои рядом.

— Что за дрянь такая?.. — прошептала воительница. Ее приняли в Орден относительно недавно, лет сорок назад: в мирное, мало чем омраченное кроме политических перипетий время. Потому и видела она лишь нормальных метаморфов, а не их жуткое звериное воплощение, когда, кажется, все живущие на земле виды сливаются во что-то темное, опасное и мерзкое.

— Прорвавшиеся, — прошептал Елисей. — Давно у нас подобных гостей не было.

Она, конечно же, слышала о них, выругалась и невольно придвинулась ближе к Василю, инстинктивно ища защиты.

— Моровое поветрие…

Елисей поморщился от такого сравнения, Василь же не стерпел:

— Следи за языком, девочка! — пробасил он. — Прорыв — не чума, да и косит только метаморфов. Не смей сравнивать!

Если со стороны Нави могли проникнуть в человеческий мир сущности разной степени опасности, некоторые даже обладающие разумностью, но лишь влияющие на живых, никак не изменяющие их суть, то со стороны мира, охраняемого метаморфами, налетали неконтролируемые страсти, жажда крови и безумие. Они калечили внутреннюю природу, убивали человеческую половину, превращая самых обычных сверхов в кровожадных тварей. Остановить уже начавшуюся трансформацию если и могли, то единицы. Елисей слышал о них, но не видел собственными глазами.

— Что с ними делать-то теперь?.. Это же… - воительница всплеснула руками, не в силах облечь в слова захватившие ее эмоции.

— Убивать, — ровно сказал Елисей и, пусть не мог этого видеть, почувствовал, как Василь согласно кивнул.

Тварей, возникших у Патриарших прудов безлунной и, к счастью, безлюдной ночью следовало уничтожить без оглядки на то, кем они когда-то являлись.

— Но они же…

— Не люди и больше никогда ими не будут, — тихо, убежденно, отсекая любые возражения, произнес Елисей. Если он и сомневался в этом утверждении, то слишком давно. — Метаморфы стоят на границе того мира. Пусть участь свою они не выбирают, но какая разница? Возможным безумием они расплачиваются за собственные немалые возможности.

— И по-твоему это честно?!

— Однозначно да, — ответил Елисей и едва не усмехнулся, представив, как, должно быть, они выглядят.

Пожалуй, найдись сторонний зритель, он уже кричал бы «не верю» и топал ногами, возмущенный до глубины души заезженным глупым штампом. Сценаристы и писатели столь часто кормили аудиторию рассказывающими о своих планах злодеями и героями, любящими поболтать на пороге опасности, что превратили в общем-то типичное поведение в плохой анекдот. Некороткий же жизненный путь самого Елисея изобиловал маньяками, жаждущими поведать о себе всем и каждому (за тем они и начинали убивать, часто специально подкидывая следствию или журналистам одну улику за другой), а герои… ну да, трепались просто неприлично, совсем как они сейчас.