«Жаль, что время упустил. С ночи он мог глубоко уйти, а там лёгкие… Как бы не пришлось в город ехать, в клинику».

– Как хорошо! – вдруг сказала казачка. – Он тут, далеко не полез, у ребра сидит. Сейчас буду его доставать. Только крови тут много.

Он молчит, слышит только, как она дышит, так проходит полминуты. И уже после казачка говорит удовлетворённо:

– Вытащила гадину.

Но это не всё.

– Лапы тоже нужно вытащить, – напоминает Горохов.

Два длинных крючка, которыми клещ цепляется за жертву, часто остаются внутри раны и ещё долго отравляют жизнь жертве.

– Знаю, – отвечает она со свойственной ей заносчивостью: чего, мол, учишь учёного. И добавляет: – В ране одна лапа остались.

Снова он лежит под кондиционером, ждёт, а она ковыряется в разрезе и вытирает тряпкой кровь, вытекающую из него.

Наконец Самара произносит:

– Всё, всё достала. Сейчас зашивать буду.

– Шить не обязательно, – говорит инженер, ему даже под кондиционером тяжело, градусника, конечно, тут нет, но и без градусника понятно, что жар у него под тридцать девять, не меньше, – там синий тюбик с биогелем, выдави немного вещества в рану, а сверху залепи рану медицинским скотчем.

– Зашивать не нужно? – не верит казачка.

– Нет, – Горохов давно уже приспособился к новым медицинским методикам. – Бери тюбик.

Она всё сделала. Прежде чем заклеить рану лентой, казачка чуть подстянула края, поднесла зеркало, чтобы он мог посмотреть её работу.

– Молодец, – сказал Горохов.

Говорил он это без всякой натяжки. Она и вправду была молодец.

Впрочем, наверное, каждая женщина, живущая в степи и имеющая детей, должна уметь оказывать подобную помощь. А Самара потрогала его лоб.

– Горячий.

– Да, жарковато мне.