Прислушался к ощущениям – силы вроде бы не уходили. Как я и подозревал, если сделать всё заранее, то устаёшь меньше.

Всё, подготовка закончена.

Аккуратно раздвигая осколки бетона с торчащей арматурой, я, словно червяк, начал ввинчиваться в завал. Из-за распределённой тяжести и уменьшенного трения это получалось на удивление легко. Острые края бетона и арматуры упирались в кожу, но все раны были отложены.

Правда, моё продвижение усложняла необходимость тащить за собой Лерочкину голову. Но и оставлять её под завалами я не собирался.

Усталость чувствовалась, но в разумных пределах. Однако, по мере моего продвижения и действия абилки, она будет накапливаться.

Выбраться наружу за один заход у меня не получилось. Примерно через полчаса неторопливого протискивания между завалами, я понял, что сил больше не осталось. Пришлось остановиться и обустроить небольшую лёжку, раздвинув плиты и арматуру наподобие шалаша. Там я пролежал в усталом полусне-полузабытье несколько часов, надеясь только, что меня не раздавит всмятку.

Путь из-под завалов оказался неожиданно длинным. Всего на отдых я останавливался три раза, выбирая подходящие для временной лёжки места. Поэтому, когда я наконец выполз из-под ощетинившегося арматурой бетонной панели с разбитым окном, восходящее солнце освещало начало нового дня.

Усевшись эту же самую панель, я огляделся вокруг и обомлел. Я сидел на куче обломков, оставшихся от жилого дома, а привычного мне города не существовало, а вместо него были обломки и остовы разрушенных зданий. Подобное я видел только на фотографиях военного Сталинграда в учебниках истории.

Вокруг завалов суетились немногочисленные люди. Они кого-то искали, что-то кричали. Рядом с каждым домом, иногда аккуратными рядами, иногда никак не упорядоченными, лежали трупы.

Спасателей не было – вокруг домов бегали обычные гражданские, пытающиеся хотя бы немного разобрать завал и, видимо, найти выживших.

Несколько человек разбирали обломки «моей» многоэтажки. Сгорбленные от усталости, с осунувшимися бледными лицами, они явно работали всю ночь. В их глазах горел постепенно угасающий огонёк надежды.

Родственники, потерявшие своих родителей, детей, братьев и сестёр, мужей и жён. Вот кто они.

Пожилой мужчина, одетый в рабочую спецовку, поднял голову и крикнул, увидев меня:

– Эй пацан, что ты там сидишь! Помогай разгребать завалы, кто-то наверняка выжил!

– Не могу, – покачал головой я. – Мне сейчас будет очень плохо.

Мужик внимательно пригляделся ко мне.

– Головой что ли ударился? Ты же цел-целёхонек!