– Какво ще кажеш? – спросила у него Ката, милостиво разрешив опустить руки.

Пиперков деревянным, словно у Буратино, голосом заявил, что вот он, прямо перед нами – тот самый турецкий берег. То есть ура, мы у цели.

В принципе, учитывая время, затраченное на пустое болтание по волнам, мы действительно могли запросто достичь Турции. Но ведь могли же и не достичь! И хрен проверишь, поскольку на берегу не написано, чей он.

– Жестоко. Подход към брега! – велела графиня. Я не сразу допер, что «жестоко» по-болгарски означает всего-навсего «замечательно».

– Товае невъезможно! – заныл шкипер, сделав несчастное лицо.

Пока они мило беседовали подобным образом, я продолжил рассматривать туманную полосу перед нашим носом. И все-таки, какой-то странный это был туман. У меня было стойкое ощущение, что к обычным ароматам моря при приближении к нему примешивается какой-то химический запах. А я в химии маленько понимаю, как-никак, всю жизнь прожил неподалеку от химических и нефтеперерабатывающих заводов.

– Какво означава «невъезможно»?!? – возмутилась Ката.

Видя, что настал черед моей реплики, я прицелился в Пиперкова, давая понять, что одной длинной очередью превращу в вермишелевую поварешку (в плане количества дырок) и его, и парус, и тех, кто остался позади него, в рубке. Одновременно с этим я объявил:

– Ще стрелям!

Одна из немногих фраз, которые я через пень-колоду знал по-болгарски, – обещание застрелить. И заодно поспешил задвинуть для солидности, из своего любимого, тарабарского репертуара:

– Юк кака бикше бе миндер хаслыр фиват силде!

Прозвучало это в меру угрожающе.

– Той не се шегува! – подтвердила графиня, что я не шучу.

– Недейте! То же Турция! Така е по-точно! – продолжил ныть шкипер, утверждая, что все как договаривались и он привез нас куда нужно.

– Не получаваш пари! – огорчила его Ката обещанием не заплатить.

Здесь Пиперков заныл совсем уж плачущим голосом побитой собаки, и в его речи причудливо переплелись «висока цена», «децата», «съепругата» и «болна свекърва», то есть расходы на ремонт усугублялись детьми, женой и больной тещей. Да-да, ребята, у болгар «свъекрва» это «теща», то есть все наоборот, в привычном для них стиле!

– И что с ним делать? – спросила Ката у меня, переходя на русский. Потасканный пиратский предводитель при этом замолк и прямо-таки изменился в лице, явно не зная, как ему реагировать на разговорный русский, тем более после произнесенной мной перед этим «речи тарабарского короля». Интересно, за кого он нас считал теперь – за каких-нибудь недобитых белогвардейцев или хитрых советских шпионов?