— Это слишком расплывчато, — пояснил я. — Есть места, в которых мы уже были. И я туда просто не вернусь. Слишком опасно.

— А какие?

— Ну вы просто молодцы! — аж в ладоши хлопнул я. — Мне, куда нужно, не говорите, а соглашаться требуете. И ещё вам рассказывай, где был, что делал. Фигу вам, граждане, — продемонстрировал я соответствующую фигуру.

— Так мы не договоримся ни до чего, — вполне логично сделал вывод Василий. — Что вы хотите, Георгий?

— Гражданин Ланге знает, — потыкал я в немца пальцем. — И врал, что «до августа никак невозможно, хрен Верхазов!» — противным голоском спародировал я.

— Херр…

— Один хер! — отрезал я.

— Разгонники, башенные, средней мощности, — процедил Ланге.

— И много? — заинтересовался Василий.

— Две…

После чего Василий начал загиб. Есть капитанский, гвардейский, морской, а тут, очевидно, был наёмничий. Причём не малый, а Большой Наёмничий Загиб, с большой буквы. Пять минут Василий высказывал, что думает о немцах, не используя ни одного цензурного слова, кроме предлогов. Да и они, с учётом интонации, звучали очень нецензурно!

Даже Шнипперсон физиономию из кухни высунул, заслушавшись.

— Прости, подруга, — по окончании загиба обратился наёмник к Свете, на что та махнула рукой — мол, бывает. — Сделайте!

— Сделаем мы, сделаем, — брезгливо буркнул незнакомый мне немец. — С вас, гражданин Верхазов…

— БЕСПЛАТНО, — негромко, но пробирающе рыкнул наёмник. — Или вам напомнить цену, назначенную НАМ?

— Не надо напоминать…

— И до похода за приборами, — решил я ковать железо, не отходя от кассы.

— Плату — вперёд?!

— Не просто плату, — рассудительно пояснил я. — Эти разгонники — средство ДОБРАТЬСЯ до этих приборов. Так что: вечером разгонники — утром приборы. Днём разгонники — вечером приборы. Утром…

— Понятно. Нам надо…