Вечером приехал Ренат Равильевич и велел быть в готовности на завтра. Сам остался ночевать в доме с помощниками.

Около двух часов дня прикатила белая копейка. За рулем очкарик, похожий на сельского учителя. Рядом с ним иностранец. И оказался он осторожный и осмотрительный. Вылез перед деревней. Размялся. Такому высокому сложно долго ехать, тем более, если возраст уже за сорок. Прошелся пешком по единственной улице. Подошел к колодцу. Грохнула доска, которая у колодца положена, чтоб грязи не было. Очкарик оглянулся: «Нет-нет, колодец здесь открывается». Журавель подергали, показали, как воду набирать. Пить не стал. «Вот сюда, пожалуйста, — махнул очкарик в мою сторону, — а я к своим родственникам пойду. Если что, на конце деревни дом Емельяновых спросите».

— Здравствуйте! — без акцента поздоровался иностранец, — вы Маша?

— Здравствуйте, я Маша, — ответила я, хотя впору было поклониться в пояс добру молодцу, да коня привязать, студеной водицы вынести.

— Мне посоветовали к вам обратиться. Позвольте представиться, меня зовут Артур. Сможете меня принять?

— Проходите, — открыла я калитку.

— Вы здесь живете? — спросил он.

— Нет. Я приезжаю подышать воздухом, отвлечься от дел.

— Но вы целитель?

— Я художник. Но иногда пытаюсь помогать. И, бывает, успешно.

— Меня направил к вам мой знакомый. Он местный житель, к родственникам своим собирался приехать. И так вас расхваливал, что я решил непременно с вами познакомиться. А я, знаете ли, интересуюсь русской культурой в современном обществе. Даже работу написал по традиционным славянским методам лечения. Поэтому такую возможность упускать нельзя. К тому же меня действительно беспокоят боли в левом боку. Только не ожидал, что вы такая молодая. У вас здесь тоже родственники живут?

— Сейчас только я здесь, — ухожу я от дальнейших расспросов, — пойдемте в дом.

Дома он потянул воздух.

— Русская печка. А хлеб не печете?

— Нет. Картошку тушу и кашу варю. Есть хотите? Могу покормить.

— О, премного благодарен, но пока откажусь. Сначала дело. Когда вам удобно осмотреть меня?

— Прямо сейчас.

— Еще один неудобный для советских людей вопрос. Как я могу расплатиться с вами?

— Да никак, — засмущалась я. Этот аспект мы совсем упустили из виду.

— Я предполагал такой ответ. С вашего позволения, я тогда сам приму решение.