Не по себе?

Ты знаешь, черт побери, что я чувствую, ответил Мартин. Ты тоже волнуешься.

Нет буфера, сказала она со вздохом. Затем перевернулась, как прирожденная воздушная танцовщица, и указала пальцем на землю. Здесь у всех у нас могут быть кошмары.

Весь прежний опыт Мартина убедил его, что в Стране ему не причинят никакого вреда; с другой стороны, их прямая связь с ментальным символизмом Голдсмита могла привести к значительным нарушениям в их собственном внутреннем ландшафте. Эффект почти наверняка будет не постоянным – но и не приятным, если судить по тому, что их сейчас окружало.

Небо вокруг них заполнило живое свечение. Боковые шоссе разошлись в разные стороны, огибая с боков огромный каньон, у которого исследователи могли видеть только ближний край и дальнюю сторону. Они остались на прямой центральной дороге. Их обволок звук – непрерывный рокот, словно бы множества барабанов или машин, такой осязаемый, что они видели пульсирующие волны, прокатывающиеся по ним и по асфальту дороги.

Мы движемся прямо за край, заметил Мартин.

Они замедлились и проплыли над неровной грудой гладких валунов, тянущейся вдоль края каньона.

Должно быть, это оно, сказала Кэрол. Каньон представлял собой выложенную кристаллами яму; если присмотреться, кристаллы становились зданиями всевозможных форм и размеров, вздымающимися со дна каньона и образующими цепь небоскребов в манхэттенском духе. Город раскинулся, наверное, на сотни километров, устроенный с бесконечной выдумкой и тщательностью, шедевр ментальной архитектуры.

Никогда не видел ничего подобного, сказал Мартин. От Кэрол веяло тем же ошеломлением и замешательством, смешанными с благоговением.

Здания мерцали в ритмических вспышках света, бьющего от центрального хребта к самым дальним строениям, громоздящимся под краями каньона. Раз, два, три – пых; свечение, выстреливающее из мириад крошечных окошек в темноте наверху: мерцающие угли в гаснущем костре; звезды в галактике, связанные каким-то невероятным жизненным ритмом.

Это великолепно, сказала Кэрол. Разве оно может быть нарушением?

Мы здесь именно для того, чтобы разобраться в этом.

Переживание было острее, чем в настоящей жизни; качество видения и чувствования – галлюцинаторным, да так и должно было быть; они видели не фильтрованный, цензурированный, скомпонованный и урезанный продукт мышления/восприятия; они видели саму основу всей мысли и человеческой сути.

Мартина вдруг захлестнула радость; радость, возникшая из страха, который он ощущал раньше, радость оттого, что нет никакого буфера, радость оттого, что они с Кэрол – у порога чудесной тайны, совершенно неизведанной. Никто, даже Голдсмит, не знал, что это существует, только они.