Гобан Саор сбросил сбрую и успел поймать меня еще до того, как я коснулся земли. Через его плечо я мельком увидел то, что видели германцы. На деревянной платформе высился двуликий монстр, пылающий неземным огнем. Сверкая всеми четырьмя глазами, он хищно принюхивался. Оба рта кривились, обнажая страшные зубы. Он был, несомненно, живой и грозный! Сознание оставило меня, и слепящий огонь погас.

Котуат поспешно накрыл изваяние кожаным чехлом. Гобан Саор поднял меня и, положив на платформу, начал растирать мне руки и ноги. К нему робко приблизились женщины и дети. Когда все собрались вместе, двое мужчин снова впряглись в повозку, и мы поспешно продолжили путь, напоминая мне гусей, виденных недавно со стены. Я не знаю, смог ли кто-нибудь из германцев объяснить Цезарю, что произошло, но больше нас никто не преследовал.

На закате мы предали каменное изваяние земле в самой середине густого леса. Деревянная платформа пошла на топливо для костра, а на рассвете мы вновь пошли на северо-запад. Мне нужно было попасть домой, в мою Священную Рощу. По пути я расспрашивал встречных, есть ли новости о галльской армии. Говорили разное. Сначала я надеялся, что Аберт мог не услышать о нашем поражении, но быстро понял, что надежда эта призрачная. Я знал, как быстро передаются вести в Галлии.

Стояла прекрасная осень. От красоты земли становилось лишь больнее. Земля оделась в янтарные, изумрудные и золотые цвета; по утрам воздух был сладок и свеж, как вкус спелого яблока. Ночи наполнял звездный свет.

Мы мало говорили и шли в каком-то оцепенении. Каждый думал о своем, у каждого было что вспомнить. Даже дети вопреки моим ожиданиям почти не шумели. Они цеплялись за своих матерей и ковыряли землю пальцами ног. Люди, встречавшиеся нам на пути, делились с нами едой. Первыми кормили детей.

Но готовность помочь скитальцам проявляли далеко не все. Многие ничего не давали. Они отсиживались за стенами своих домов, забыв о кельтской традиции гостеприимства. Собаки из-за оград рычали на нас, когда мы шли мимо. Рим уже запустил свои отравленные щупальца в сердце свободной Галлии.

Несколько раз нам попадались римские патрули. Мы прятались от них в лесной чаще. Однажды ночью мы сидели у костра, протягивая руки к огню.

— Как думаешь, Айнвар, — начал Котуат, — германцы рассказали Цезарю?

— Сомневаюсь, — я пожал плечами. — Скорее, они умыкнули его лошадей и подались к себе за Рейн.

— М-да, — задумчиво протянул Котуат. — Я бы на их месте сделал то же самое. Тебе стоило предупредить нас. — Король карнутов, не отрываясь, смотрел в пламя костра.