— Нервничаешь, Вермейер?

— О тебе беспокоюсь. Ты же знаешь, каким он бывает. — Он кивнул в сторону закрытой двери.

— Я все чаще задаю себе вопрос, почему я вляпался во все это дерьмо?

— Не поздновато ли? Ты посадил в камеру директора станции, а теперь начинаешь сомневаться, стоило ли это делать?

— Ну, посадил…

— Так выпусти его, и все пойдет по-старому.

— Нет, по-старому уже не будет, — с этими словами Рэмм покинул приемную директорского кабинета.

Вермейер проводил его задумчивым взглядом, а затем занялся установкой танти на платформу и центрировкой только что установленных двигателей; оба проекта находились на завершающей стадии. Вскоре станция снимется с орбиты, и отправится туда, куда они пожелают. Он не мог не улыбнуться про себя: все шло по плану.

Защитники Готэма, одетые в зеленые комбинезоны технических работников, которые они стащили из прачечной, стояли, переглядываясь.

— Время пришло, — сказал Пакер. — Нужен последний инструктаж?

— Нет необходимости, — ответил директор Сандерсон. — Все знают, что должны делать. — Он посмотрел на Спенса. — Наркотик готов?

— Я приготовил энцефамин. — Спенс посмотрел на руководителей сопротивления. — Три флакона. Это немного, но, если запустить их в вентиляцию, должно хватить. Все на станции отключатся, минуты на две, на три… Это сильнодействующее вещество.

Сальников поднял руку.

— Итак, сейчас 16:43…

Спенс посмотрел на свой браслет.

— Точно.

— Ну, — глубоко вздохнул Пакер, — вот и все. Поехали.

— Господь да сохранит нас, — отозвался директор Сандерсон.