Алиса почему-то думает, что, если бы Аля была здесь, она опять бы упомянула, как их дурацкие человеческие чувства мешают им трезво мыслить. Ее собственная дочь уже дважды скрывает ключевую информацию только из чувства стыда и страха. И, что самое печальное, Аля была бы права. Может, она именно поэтому ушла? Она же видела все в памяти Теи.

Лайк меняет тему:

– Алиса, ты знаешь, где хранится это устройство?

– Конечно, знаю. Я его и изъяла.

– Кто-нибудь еще в курсе, где оно?

– Нет. Только я.

– Тогда нам нужно срочно вытащить Тею из корпорации.

– Почему «тогда»? – спрашивает Стрелка, – не вижу связи между этими мыслями.

Лайк игнорирует ее и обращается к Алисе:

– Ты сама расскажешь или мне сказать? Все равно Аля уже половину работы сделала.

Не так она хотела признаться Тее. А много позже, в спокойной обстановке, в какой-нибудь подходящий момент. Но сейчас «много позже» настолько под вопросом, что выбирать не приходится.

– Тея – моя дочь. Биологическая. Я ее даже выносила и родила сама – у меня тогда была установлена полноценная женская система. И она – единственное, чем меня всерьез может шантажировать захватчик.

Пока она говорит, она даже боится взглянуть на девочку. Но теперь поднимает глаза. Сказать, что Тея шокирована – значит, не сказать ничего. Ее глаза как два блюдца, кожа белее снега.

– А кто тогда мой отец?

– Ты его наверняка видела онлайн. Его зовут Никита. Он много лет представлял Я.Корпорацию.

– Мои друзья шутили, что я на него похожа, – обалдевшим голосом произносит Тея.

– Не шутили, – отзывается Алиса.

Ее единственное желание сейчас – провалиться сквозь землю. И не видеть, в какой растерянности ее дочь. Не думать, что именно сейчас крутится в голове Теи. Наверняка, первый ее вопрос будет «Почему ты меня бросила?». Но вместо этого Тея спрашивает:

– Мы же с вами сможем поговорить об этом позже, когда все уладится?

Алиса выдыхает с облегчением: