– Не надо, Тош, не говори так, – Катя еще сильнее прижала его к себе, – а то я сейчас опять расплачусь.
– Бесполезно, Кать, слезами тут уже не поможешь, слишком поздно. Да и вообще, давай лучше спать.
После чего он спокойно прошел к своей кровати и словно подрубленное дерево плашмя завалился на нее. А Катя отчего-то напротив подошла сейчас к стеклянной стене их квартиры и посмотрела вниз, благо, что небо в этот вечер было почти безоблачным. И она, в который раз уже увидела там этот, чуть более заметный в сгустившихся сумерках флуоресцирующий туман, который до самого горизонта ровно покрывал теперь почти всю землю.
42. «Нет» отверженных
42. «Нет» отверженных
Неделя прошла незаметно. Да у Антона совсем и не было времени, чтобы остановиться и хоть чуточку прийти в себя. Его постоянно вызывали то на совещания по поводу предстоящих переговоров, то просили посмотреть какое-нибудь новое здание на предмет нахождения там «невидимых» призраков. Да и все те же переговорщики не давали покоя. Они едва ли не каждый день: то вызывали его к себе, то сами являлись к нему на квартиру, и в сотый, а то и в тысячный раз повторяя, как и при каких обстоятельствах он должен был себя вести. «Если они скажут то-то и то-то, – советовали переговорщики, – то ты должен отвечать так, а если вот так поставят вопрос, то уже по-другому». Но вообще, в подавляющем большинстве случаев они советовали Антону просто молчать и покорно со всем соглашаться.
Где-то дня через три поступило от призраков и само сообщение, которое они оставили в виде простой запечатанной в конверт записки прямо у ворот пирамиды. Причем охранники недоумевали, как это им удалось так незаметно ее пронести. Записка эта была довольно странной и напечатанной на обыкновенной пишущей машинке на греческом языке. В ней значилась дата встречи Антона с призраками, после чего следовало, причем, просто от руки написанное послесловие, в котором, уже на арамейском, говорилось, что если Антон не явится на переговоры, то это будет расценено как оскорбление и в таком случае ему следовало бы отправляться куда-нибудь подальше, например на Луну. Переговорщики долго потом ломали голову над содержанием этого послания. И все в нем, в общем-то, было вполне понятно, за исключением того, почему это призраки решили, что Антон мог не прийти на переговоры, ведь это же была его инициатива, да и вообще, при чем же здесь, собственно, была Луна. Однако, делать было все равно нечего, и предварительно все было решено списать на некую художественную вольность, которая была явно присуща призрачным составителям странной записки.