Я мало обратил на это внимания, на автомате обошел чадящие останки, поднял вторую корону, свалившуюся с его боевой подруги и его посох.
Я оглянулся вокруг еще раз — кажется мне только что удалось избежать неминуемой смерти.
Ответить я не успел: мир померк и появились новые логи, только уже красные.
Темнота сменилась размытой серостью, затем снова темнотой, в свою очередь сменившаяся разноцветными мутными пятнами, затем к пятнам добавилось невнятное бормотание слуховых галлюцинаций, медленно трансформирующиеся в непонятные слова.
— Броневой! Что ты опять натворил? Почему тебя выкинуло из игры?
— Марья Алексеевна, он вас не слышит, — ответил ей знакомый мужской голос, — а если и слышит, то ответить не может.
Соглашаясь с этим сообразительным человеком, я пошамкал пересохшими губами, выдавая набор нечленораздельных звуков. Поморгал глазами, превращая размытые пятна в пару склонившихся надо мной лиц. Стоило мне раскрыть глаза, как надбровные разбрызгиватели прыснули в них растворенный в физрастворе лекарством, губки прошлись по глазам, смывая накопившийся за неделю гной.
— Да чтоб вас черти драли!
В этот раз мне удалось выразиться достаточно внятно.
— Вроде норм, надо его вытащить отсюда.
Я ухватился за протянутые руки, с трудом вываливаясь из открытой капсулы.