Я без сил повалился на пол, стал жадно хватать ртом воздух.
— Что-то не похож он на великого воина, как ты мне описывал, — перед моими глазами возник сапог подошедшего ближе Князя, — он точно Ратник?
— Не сомневайся, княже, — ответил Дьяк, — Ратник, как есть.
Теперь, голос Дьяка почему-то казался мне особенно мерзким и противным. Заметь я это сразу — никогда не взял бы его в свой отряд.
Я резко перевернулся на спину и со всей дури пнул ногой. Сапог с чавкающим звуком вошел во что-то мягкое.
— У-и-у-у! — взвыл фальцетом бывший дружинник и повалился рядом со мной.
Держась за ушибленный пах, он катался по полу и скрипел зубами от боли. Мое лицо расползлось в довольной улыбке. Хоть немного душу отвел. Хотя…
Я поднялся и с размаху приложился сапогом по морде скулящего Дьяка. Тот хрустнул сломанной челюстью и затих.
Каменев не вмешивался. Молча наблюдал, склонив голову чуть набок, за моей расправой над предателем.
Я вопросительно изогнул бровь. Князь выставил вперед ладони, вроде он не возражает — это наши с Дьяком разборки.
— Повторяю вопрос, — я накинул броню и постепенно стал накачивать в нее Силу из Средоточия, — Кто. Ты. Нахрен. Такой. А?
— Да как ты…
Князь хотел было вспылить, но я опередил его, подняв вверх указательный палец:
— Только давай без вот этого вот! Какого хрена здесь происходит, вообще? Зачем меня сюда привели? А Ядвигу зачем? — я в упор не моргая смотрел Каменеву в глаза, — Хрен с ней с гадалкой, как здесь Добромир оказался?!
— Огнев, ты? — услышав свое имя, воевода выглянул из-за строя опричников, блуждая мутным взглядом по зале.
— Я, Добрыня, я — помахал я рукой, фокусируя его взгляд на себе, — Как же тебя такого здорового скрутили?
— Опоили… ир… ик… ироды! — грустно проревел Добрыня.
— У-у-у, все ясно — мощное амбре долетело до моего носа, — Чего же ты, воевода, себя, как девицу малолетнюю, опоить дал? Пил зачем?
— Да я… да если бы не… — Добрыня начал что-то рьяно доказывать, но потом вдруг сник.
Опустил голову и по могучей груди потекли слезы, расплываясь мокрым пятном по сукну рубахи.