И т.д. в том же д.

Корова слушал, бодал головой и шевелил ушами, ему было все понятно — понятно, что ничего не понятно; как вдруг я увидел, что проблема нарушения трансляционной инвариантности должна быть легко решена, потому что центр тяжести частицы мог находиться в любой точке пространства—времени, значит, защита должна быть неоднородной, значит, годился всякий хлам вроде утиль-сырья и бытового мусора. Я неуверенно сказал об этом и, как бы невзначай, спросил:

— А фанеру нельзя?

Фанера! Очень часто решение проблемы приходит в голову постороннему, а не тому, кто бьется над ней. Фанера и клей! Таким материалом оказалась обычная фанера, обычный шпон для отделки мебели! Более того, фанера не богатых сортов (дуба или красного дерева), а малоценная березовая, липовая или осиновая. Технология: на лист фанеры насыпались тонким слоем намагниченные опилки железа, заливались эпоксидным клеем, сверху слой алмазной пыли, опять слой клея, сверху накладывался очередной лист фанеры, пока не набирался (до 1000 слоев) монолитный блок. Построили на далекой орбите монолитный километровый куб с полым 40-миллиметровым кубиком в центре и включили рубильник. Куб слетел с орбиты, вызвал взрыв сверхновой, специальные розыскные группы нашли его в черной дыре на окраине Гончих Псов, а наградой нам послужил утихомиренный квант пространства—времени (п—в, конечно, поменялось местами и стало в—п). Это было второе выигранное сражение. Мы нашли не только способ защиты, но и способ управления квантами. (И я тут был при чем! И тихо этим горжусь.)

БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.

ПРЕЗИДЕНТСКАЯ РАТЬ КАК СПАРРИНГ-ПАРТНЕР. А вот и еще один спарринг-партнер объявился — президент д'Эгролль прочитал докладную о секретной системе Лобана «оборотень», сжег ее в пепельнице и сказал мне, что его президентская команда хотела бы сыграть товарищеский матч с конюшней, и чтобы я уговорил Лобана.

Я спросил, знает ли д'Эгролль формулу Эйнштейна «Е-равно-эм-цэ-квадрат»?

— А как же! В школе проходили, — ответил д'Эгролль. — Я из-за этого эм-це-квадрата здесь и сижу.

Я ответил, что в нашей конюшие эйштейновская формула осмысливается иначе. У нас говорят: «Бэ равно эм-цэ квадрат».

— Что это «Бэ»? — спросил д'Эгролль.

— Бабки. Так ваш министр финансов называет деньги. Время—деньги—пространство. Деньги—пространство—время. Пространство — время, а время — бабки. Товарищеские игры мы играем только для того, чтобы заработать это самое «Бэ».

— Будто вы мало получаете по ПРОГЛОДУ!

— ПРОГЛОД — одно, а «Бэ» — другое.