Содрогаясь от омерзения, я вылез на бетонированную дорожку. Крысы нехотя потеснились. Они по-прежнему прогуливались на задних лапах. Ну конечно, мелькнуло у меня, галлюциногены! Если я считал себя деревом, почему бы им не принять себя за людей! Я вслепую искал кислородный аппарат: побыстрей бы надеть его! Нащупав маску, натянул ее на лицо, но все же вдыхал кислород с тревогой: откуда мне знать, настоящая это маска или только фантом?

В подвале вдруг посветлело. Я поднял голову и в открытом люке увидел сержанта американской армии – он протягивал мне руку.

– Скорее! – кричал он. – Скорее!

– Что, вертолеты прислали?! – вскочил я.

– Наверх, поторапливайся! – надсаживался он.

Остальные вскочили тоже. Я взобрался по лесенке.

– Наконец-то! – пыхтел подо мною Стэнтор.

Снаружи было светло от пожара. Я огляделся: никаких вертолетов, только несколько солдат в боевых шлемах десантных частей подавали нам какую-то упряжь.

– Что это? – в недоумении спросил я.

– Живее, живее! – торопил сержант.

Солдаты начали меня запрягать. «Галлюцинация!» – решил я.

– Ничего подобного, – отозвался сержант, – это десантное снаряжение, индивидуальные мини-ракеты. Резервуар горючего в ранце. Держись за эту штуковину. – Он сунул мне какую-то рукоятку, а стоявший за моей спиной десантник уже затягивал лямку. – Пошел!

Сержант хлопнул меня по спине и дотронулся до какой-то кнопки на моем ранце. Раздался резкий, протяжный свист, мои ноги окутал пар, а может быть, дым – он вырвался из сопла в ранце, – и я взлетел, словно перышко.

– Но мне же не справиться с управлением! – кричал я, свечой взмывая в черное небо, объятое грозным заревом.

– Разберешься! Азимут на По-ляр-ну-ю!!! – орал снизу сержант.

Я поглядел вниз. Подо мною проносилась гигантская груда обломков – еще недавно она была гостиницей «Хилтон». Рядом с нею виднелась небольшая толпа, дальше огромным кольцом вздымались кроваво-красные языки пламени; на огненном фоне появилось черное круглое пятнышко – это стартовал с открытым зонтом Троттельрайнер. Я ощупал себя, проверяя, прочно ли держатся постромки и ремни. Ранец булькал, пищал, свиристел, пар из сопла все сильней обжигал икры, я поджал ноги как только мог, потерял при этом устойчивость и целую минуту барахтался в воздухе, словно большущий, тяжелый жук. Потом, случайно задев рукоятку, должно быть, изменил угол выхлопа и сразу перешел на горизонтальный курс. Ощущение было довольно приятное; оно было бы еще приятней, знай я, куда лечу. Я поворачивал рукоятку, пытаясь окинуть взглядом раскинувшийся подо мною простор. На огненном фоне чернели зубчатые руины домов. Голубые, зеленые, красные нити огня тянулись ко мне с земли, что-то просвистело возле ушей – да ведь это по мне стреляют! Ну скорей же, скорей! Я рванул рукоятку. Ранец харкнул, фыркнул, как неисправный паровоз, обжег мне кипятком ноги и дал такого пинка, что я кувырком полетел в черное, как деготь, пространство. Ветер свистел в ушах, я чувствовал, как из карманов вываливаются перочинный нож, бумажник и прочие мелочи, попытался нырнуть за ними, но потерял их из виду. Я был совершенно один, под далекими спокойными звездами и, не переставая шипеть, гудеть, свиристеть, – летел. Попытался найти Полярную, чтобы выправить курс; когда мне это наконец удалось, ранец испустил дух, и я, набирая скорость, понесся к земле. На мое счастье, в последний момент – я уже различал ленту шоссе в дымке тумана, тени деревьев, какие-то крыши – ранец выплюнул последнюю порцию пара; я сбавил скорость и упал на траву довольно мягко.