— Что-то вроде того, — согласился старейшина пика Черного лотоса.

Еще он думал о том, что раз даже уменьшение Муана в итоге оказалось одной из адаптированных арок, то история с призраками определенно тоже из их числа. Не известно, как поведет себя Система, если он проигнорирует эту арку и не закроет ее.

Конечно, если бы он стал делиться этими мыслями с Муаном, объяснения бы затянулись, поэтому он выразился проще.

— Ты что-нибудь помнишь из того, что было, когда тебя забрали призраки?

Муан поморщился, эта формулировка ему не нравилась, хоть и поспорить было не с чем.

— Совсем ничего не помню. Последнее воспоминание, это как кто-то толкнул меня с лестницы. Ты видел, кто это был?

— Там никого не было. Точнее, я никого не видел.

Через дорогу метнулась кошка, в темноте она казалась черной. Шен замер, потому что та выскочила почти ему под ноги. Сориентировавшись, кошка бросилась прочь, а Шен проводил ее взглядом. Отбежав на несколько метров, кошка развернулась и посмотрела на него сверкающими в лунном свете круглыми глазами.

Шен отвернулся и пошел дальше, а Муан, в который раз инстинктивно проведший рукой у левого бедра, где обычно висел меч, с досадой цокнул языком.

Немного пройдя вперед, Шен продолжил, возвращаясь к прерванному разговору:

— В видении Есу было стойкое ощущение, что в семье шестеро детей. Но в павильоне я видел только четверых.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Что во всяком случае в смерти этих четверых я уверен. Но есть вероятность, что тот брат, которого они жаждут найти, все еще жив.

Он помолчал и добавил:

— Надо расспросить барышню Лиян. Человек с гетерохромией должен быть заметен. Если он живет в Хэфане, его точно знают местные.

— Гетер… что?

— Разноцветные глаза. Девочка сказала, что у их брата разноцветные глаза. Один — красный.

Шену хотелось, чтобы этот долгий день, наконец, подошел к концу. Пусть он и поспал днем, этого было недостаточно, и он вымотался, пока спускался с горы. Причиной этому, вероятно, было не только физическое перенапряжение, но и то, что он влил просто невероятное количество духовной энергии в Муана, когда паниковал, которая в итоге досталась демону горы. Уже за такое добровольное пожертвование дерево должно было вернуть Муану все его года и прибавить еще десяток!

К сожалению, генерировались силы куда медленнее, чем тратились. И Муану тоже было нечем с ним поделиться — он был выжат, словно лимон. Вероятно, они ощущали состояния друг друга и одновременно мечтали об отдыхе.