С тревогой всматриваясь в измученное лицо Фиры, Тейн потиху начинал себя ненавидеть. Этот человек доверил ему свою жизнь. А он вместо того, чтобы спасти его, только втягивает его в совершенно не нужные и опасные авантюры. Повелитель теней откинул упавшую прядь со лба Кэйна. И с ужасом обнаружил, что его кожа холодна как лед. Пожалуй, он был даже холоднее, чем тогда, во время поиска какого-то там медальона. В отчаянии Тейн собрал остаток сил, создавая из воздуха, из ничего, черное одеяло, укутавшее их со всех сторон. Глаза Алкайдэ зажглись ровным фиолетовым светом. А потом фиолетовое пламя заплясало поверх одеяла, распространяясь на всю кровать, перекидываясь дальше, пока вся комната не превратилась в сияющий факел фиолетового огня. Только сил у Тейна было не так много, и он боялся, что они закончатся прежде, чем он успеет отогреть Фиру.

Но вот постепенно его щеки порозовели, губы утратили свою мертвенность. Улыбнувшись, Тейн обнял одной рукой Кэйна, поплотнее укутывая его в одеяло, и, чувствуя, как силы покидают его и он погружается в сон. Теснее прижавшись к Фире в эфемерной надежде согреть его еще чуть-чуть, Алкайдэ погасил пламя тьмы. Сон, без кошмаров и воспоминаний, блаженный сон без сновидений принял его в свои объятья. И последнее, что он чувствовал, засыпая, — биение сердца Фиры под своей рукой.

***

Проснулся Тейн лишь на следующее утро, часам к одиннадцати. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит, все так же прижимаясь к Фире, обнимая его одной рукой. А вот Кэйн…

Сердце его билось так же ровно и тихо, глаза были плотно закрыты. Осторожно, чтобы не потревожить его сон, Тейн выбрался из постели и направился на кухню варить кофеек. Перед выходом он оставил в комнате тень, которая должна была предупредить его, если Фира начнет просыпаться.

Но проходя через гостиную, Алкайдэ передумал и направился на пристань, желая повторить удачный опыт вчерашнего кофепития. Он блаженно откинулся на спинку лавочки и потягивал латте. За ночь страшные раны на шее затянулись, образуя шрамы, еще толком не зарубцевавшиеся, но все же. Повязку Тейн уже давно снял и теперь наслаждался легким осенним холодком на ране. Словно что-то вспомнив, он расстегнул рубашку на груди. Шрам, оставленный Ферсаат, почти исчез.

"Скоро не останется даже этого, — с грустью подумал он, — ничего материального, что напоминало бы о ней…"

После латте Тейн повелел подать себе капучино. Глядя на свежий кофе, он вдруг отставил кружку от себя, и она тут же растворилась в воздухе. Осенний пруд был красив. Черная вода напоминала Тейну бездну. Он думал о Нави. Он вспоминал место, где появился во мрак. Вспоминал детство, очень короткое у представителей его клана. Он помнил годы и века обучения. Он помнил, как легко все давалось ему. И тогда он знал, что отец гордится им. Гордился… до тех пор, пока он не связался с людьми. Что же тогда случилось? Ведь повелитель теней всегда был доволен своей жизнью и установленным однажды порядком. Может, все дело в том, что иного он никогда не знал? И узнать ему было неоткуда? Ведь был он когда-то совершенно иным… Тейн вспомнил, что мрачность не была свойственна ему в те времена, когда он был верным псом мертвых богов. Он вспоминал, что когда-то он смеялся так же часто, как и убивал.