Хорошая попытка, Джим!

Полковник заскрежетал зубами и наставил на меня указующий перст:

— Взять! Переодеть! Сковать! Увести!

— Все это было исполнено с безжалостной быстротой. Меня раздели под прицелом, отволокли обратно в камеру, швырнули на пол, а на голову напялили арестантскую робу. Лязгнул засов, и я остался один-одинешенек.

— Джим, взбодрись! Это не первая твоя переделка! Бывало и похуже! — прочирикал я и тут же рыкнул: — Когда?

Неужели я так и загнусь в этой проклятой яме? Жалкая попытка к бегству подарила лишь несколько свежих ссадин.

— Так нельзя! Это не должно так кончиться!

— Можно и должно, — раздался кладбищенский глас полковника.

Вновь отворилась дверь камеры, дюжина охранников взяла меня на мушку. Кто-то вкатил столик с бутылкой шампанского и бокалом. Не веря своим глазам, я смотрел, как Неуредан вытаскивает пробку. Шипя и булькая, золотистая жидкость наполнила бокал. Полковник протянул его мне.

— Что это? — промямлил я, в тупом изумлении таращась на пузырьки.

— Твое последнее желание, — ответил Неуредан. — Шампанское и сигарета.

Он вытащил из пачки сигарету, раскурил и подал мне. Я отрицательно покачал головой:

— Не курю.

Он уронил ее на пол и припечатал каблуком.

— И потом, мое последнее желание совсем не такое.

— Такое. Есть закон о стандартизации последних желаний. Пей.

Я выпил. Ничего, вкусно. Я негромко рыгнул и отдал бокал.

— А еще можно?

Все, что угодно, лишь бы потянуть время. Лишь бы что-нибудь придумать.

Я смотрел на льющееся вино, а в голове царила идиотская пустота.