Малой долей души нашу ёмкость наполни!

Но мы длимся, насыщены в точке любой

Только сами собой, только сами собой. <…>

Ж.Лафорг

I

Светлана Викторовна Оленина назначила встречу с Павловым в Варшаве в первых числах августа 1990 г. Свои предложения на эту тему она изложила в письме, которое Цибиков получил от нее по факсу через три дня после своего звонка в Париж.

Причина, по которой они продолжали поддерживать между собой деловые отношения, была весьма серьезная. Цибиков был лечащим врачом Олениной и несколько раз, когда она еще проживала в СССР, выводил ее с помощью гипноза из состояния тяжелейшей депрессии, вплоть до потери ориентации во времени и пространстве. В благодарность Оленина организовала ему трехмесячную стажировку в Принстонском университете (США), где училась сама, а через некоторое время — курс платных лекций, которые он прочитал на кафедре экспериментальной психологии в Сорбонне (Франция).

По укоренившейся привычке Оленина соблюдала правила конспирации. Разговаривая со своим доктором по телефону, она прибегала к иносказательным выражениям. Письма, направляемые ему по почте или по факсу, она, как правило, шифровала: каждая буква исходного эпистолярного текста заменялась буквой, стоящей на некоторое фиксированное число мест дальше в АВС, то есть в английском алфавите. Например, "fly at once" становилось "gmz bu podf" при замене каждой буквы следующей за ней в алфавитном порядке.

Вот и на этот раз Цибикову пришлось потратить целый час на то, чтобы разобрать ее послание. Впрочем, содержанием письма он остался доволен. Оленина, в частности, признавалась, что"…была бы очень рада принять нашего друга Дмитрия во Франции на основании долгосрочной визы. Оригинал приглашения, денежные средства и заполненные анкеты я передам ему в Варшаве".

Сопровождать Павлова в предстоящей поездке в Польшу Цибиков попросил доктора Ситникова, которого долго уговаривать не пришлось. С помощью своего приятеля, работавшего до выхода на пенсию резидентом советской разведки в одной из нейтральных стран, Цибиков снабдил их надежными советскими загранпаспортами на имя Васькова Александра Тихоновича (для Ситникова) и Горбункова Семена Ивановича (для Павлова) и обеспечил польскими туристическими визами. Фотографии на паспортах были так мастерски переклеены, что при прохождении пограничного контроля подлинность документов не могла вызвать никаких подозрений.

Цибиков вынужден был пойти на нарушение закона, опасаясь запрета на выезд Павлова за границу со стороны ОВИРа и для сокрытия самого факта этой поездки на случай, если у его пациента неожиданно возникнут какие-то проблемы со здоровьем. В глубине души он почему-то надеялся на то, что Оленина, которая совсем недавно развелась со своим французским мужем, уговорит Павлова осесть во Франции на постоянное место жительства. Поговорив с Павловым по-французски и по-английски, Цибиков убедился в том, что оба эти языка его пациент знает не хуже, чем он сам, и, следовательно, имеет неплохие шансы адаптироваться к буржуазному образу жизни.