Все это она видела так ясно, словно кто-то нарисовал для нее картину. Закончив свою речь, Римлянин, оскалив стиснутые зубы, рыча, как волк, настигший жертву, поднял кинжал для фатального удара.

Он сам не понял, почему едва не упал, неловко взмахнув кинжалом, и почему девчонка, которая должна была извиваться в предсмертных судорогах, стоит на ногах перед ним со стилетом в руке.

– Кому ты служишь? – Лорин отступила на шаг, чтобы иметь место для маневра.

Римлянин сжал кулак и продемонстрировал ей перстень с крестом:

– Я служу Богу!

– Богов слишком много. Всем не услужишь, – Лорин увернулась от кинжала, сделала выпад, но не достигла цели.

Ветер усилился. Дождь хлестал по щекам, делал одежду тяжелой и холодной, а рукоятку и камни – скользкими. Лорин несколько раз чуть не упала. Только чудом ей удавалось избежать смертельного удара от врага. Но в какой-то миг, когда она вытянула руку, намереваясь достать до его груди, Римлянин не закрылся, не парировал удар и не ушел. С кривой ухмылкой он достал что-то из-за груди и сжал кулак. В его пальцах лопнул тонкий мешок, и брызнула кровь. Ловко ухватив Лорин за руку, он приблизил ее настолько, что ранил себя кинжалом.

– Сдохни, сучка, – осклабился он и, отпустив ее, схватился за грудь, словно после ранения. Кровь он размазал по рубахе и рукам. Его лицо выражало мнимую боль, он отступал назад, пока не повалился в пропасть.

Лорин подбежала к обрыву, глядя вниз, но не увидела ничего, кроме взбитой проливным дождем реки. Услышав шаги, она обернулась. К краю подбежал Клайв. В обеих руках он держал пистолеты. Мокрые волосы прилипли ко лбу и плечам. Он стоял, склонив голову, и всматривался в взбаламученную в бурлящую воду, но напрасно. Оба берега были чисты.

– Он не умер, – произнесла Лорин.

Клайв молчал.

– Он не умер!

– После того, как ты пронзила ему сердце? – Клайв вскинул руку, направляя пистолет ей в лицо, – или после того, как столкнула в пропасть?

– Роберт!

– Твои сообщники мертвы, – он презрительно скривил губы. – Эти ассасины – последние в Бенгалии, а я клянусь, что очищу от этой скверны всю Индию.

– Роберт, – Лорин сложила руки в мольбе, – он не мертв! Это все трюк. Ложь.

– Ложь! – Клайв крикнул или прошептал. Гром заглушал его голос. – Вокруг меня сплошная ложь. Но я не слеп. Там, на поляне, лежат ассасины. Ты была с ними.

«Все не так, все чертовски не так» Лорин смотрела в черное дуло пистолета. Она не чувствовала страха. Ей казалось, что все уже свершилось, и выстрел прозвучал. Что она уже истекает кровью, и ничто не закроет ее рану. Но больше этого ее страшило то, что ей не верит человек, способный понять и принять то, что она знала, что она несла, как проклятье и благодать.