153

пробраться к ледобуру, передвигая по тросу свой дюльфер. Он так проделал всего метр и больше не сдвинулся. Вполне возможно, что к этому времени у них были переломаны поясничные позвонки от обвязки. Но это только предположения. А вот что точно, так это что на третий час вулкан начал выбрасывать обломки стекла. Это была настоящая бойня. Осколки хлынули прямо на них, сначала разорвали им одежду, а потом и их самих. С кузнеца, оказавшегося на передовой, содрало кожу по всему телу. Мама говорит, что она из укрытия видела, как из-под истерзанной плоти сначала показалась ключичная кость, а затем и все ребра до одного. Обвязки у них были такие крепкие, что их разорвало в последнюю очередь. Так или иначе, но к этому времени это были уже не люди, а растерзанные, болтавшиеся на веревочке, скелеты.

x Кориолис встала немного отдышаться. Для нее это было слишком. Ларко на вид было не лучше, он весь побелел. Единственный, кто улыбался, к тому же широко, был Голгот. Он и подбил меня продолжать.

— А вторая группа что? Тоже под воздушного змея заделалась?

— Нет, они зарылись в снег на своей платформе. Бортик укрытия защитил их от несущегося снизу ветра, правда всего на пару минут, потому что карниз скоро сдуло. Но у них все-таки получилось подняться по склону и забиться в нишу. Только ветер быстро ее забил снегом, и они оказались в ледяной ловушке. Они практически не могли дышать.

— Почему?

— Из-за компрессии, нехватки воздуха, холода. Их замуровало в ледяной гроб. Они выжили, но гипотермия у них была настолько сильная, что им пришлось ампутиро-

152

вать фаланги пальцев на ногах и на руках. После этого они были не в состоянии идти дальше.

— А твоя мать что?

— Моя мама все семь часов наблюдала, как разделывало на куски человека, которого она любила, не имея никакой возможности ему помочь.

— Алка Сербеля, что ли?

— Да, Алка Сербеля, сокольника. Он был третьим на тросе. После этой трагедии они проголосовали, чтобы решить, как быть дальше. Их осталось всего семеро. Все решили очень быстро. Один только восьмой Голгот проголосовал за. У него был выбор или идти одному, или вернуться с остальными. Дальше вы все знаете…

— Какая соплячина! — взбесился Голгот. Он, разумеется, говорил об отце. — Вы все, да вы, Орда, все меня слышат? Вы на мой отказ не рассчитывайте! Ясно? Я никогда от страха не обделаюсь и контр не брошу. Никогда! — Подскочил он в приступе ярости. — НИКОГДА!