— Я оставлю ее здесь. Ты все равно ее натянешь рано или поздно. Я про рубаху, не про Кориолис! Смотри-ка мне, маленький проказник!
— Зачем ты это делаешь?
— Что, где, куда?
— Зачем ты идешь на хребет, если знаешь, что погибнешь там?
— Да потому что вам нужна эта платформа!
— Почему ты не отправишь кого-то другого вместо себя? Кто угодно может снег утрамбовать и шлифмашиной на куски порезать!
— Ты хочешь, чтоб я кого-то другого вместо себя на смерть послал? Это твой совет, магистр?
143
Я не знал, что на это ответить, ком в горле перекрыл трахею, щеки намокли, я едва ли осознавал, что плачу.
— Я… пойду… с тобой…
Он окинул меня взглядом. Его непослушные локоны то и дело скрывали улыбку. Он стоял с бумом в руке.
— Ороси доверила тебе самую важную из всех миссий, Севченко. Ты должен оставаться здесь и следить за хребтом. У тебя три флажка, по одному на каждый уровень сигнала тревоги — зеленый, желтый, красный. У тебя у одного со слухом все в порядке. Силамфр сдрапнул, и я туда же. Пойдем, если хочешь, будет на одного героя больше! Но только часового не будет, чтоб предупредить тех, кто мало ли еще останется в живых. Пойдем! Давай! Ну, побежали!
— Ты заранее знаешь, что я не пойду. Так ведь?
Он сменил улыбку на серьезность со скоростью, с какой снимают маску:
— Я знаю, что ты один неразрывно связан со всеми нами. Эта Орда — не Голгот и даже не Ороси, хоть она ее и ведет, это ты. И какова бы ни была сила твоей дружбы по отношению ко мне, ты сначала спасешь остальных. И будешь прав.
— Ты сожмешь свой вихрь?
— У меня нет вихря, Совенок. Я