Чёрт, какое наслаждение!

Холодная вода текла по подбородку на грудь.

Я осушил стакан в три глотка и попросил ещё.

А потом кое-как поднялся на ноги.

— Мне надо на улицу!

Жан Гаврилович нахмурился.

— Погоди! Я уже знаю, что тварь тебя не заразила, и ты прошёл Слияние. Так что гонялся я за тобой зря. Ситуация с графом мне тоже более или менее понятна.

— Неужели? — усмехнулся я.

Бердышев сделал вид, что не заметил моего сарказма.

— В общем, претензий к тебе нет. Но по делу Стоцкого ты теперь ключевой свидетель. Поэтому пообещай, что не кинешься в бега. А я даю слово, что не стану тебя задерживать против твоей воли. Наоборот, помогу, насколько это в моих силах.

Я пожал плечами, но осторожно — растянутые мышцы нещадно ныли.

— Хорошо, обещаю, что не сбегу. А вы не в курсе — сколько времени я просидел в этом подвале?

— Двое суток, — ответил Жан Гаврилович.

Двое суток, всего?

Мне показалось, что прошло не меньше месяца с тех пор, как я в последний раз видел небо.

— Проводите парня на улицу, — сказал Жан Гаврилович командиру группы.

Два бойца проводили меня длинным подвальным коридором к выходу. Двери лабораторий были выбиты, везде валялась перевёрнутая мебель.

— Сюда, — сказал один из парней.

Я поднялся по вытертым каменным ступенькам и зажмурился.

В голубом небе сияло ослепительное утреннее солнце.