— Нет, — кряхтя, ответил Казимир. — Только проверю, что они заперты, и окна никто не разбил.

Жан Гаврилович прикусил губу.

Солнце здорово раскалило теплицу. Духота в ней стояла жуткая. Я даже поймал себя на мысли, что без особого отвращения вспоминаю прохладный подвал графа Стоцкого.

Это уже был перебор, но на свежий воздух я выбрался с нескрываемым облегчением.

На просёлочной дороге, которая вела к теплицам, показался знакомый чёрный внедорожник. Он остановился прямо возле нас, и из-за руля выскочил Захаров. Размахивая пухлыми руками, он подбежал к баронессе Поклонской.

— Мария Васильевна! — кричал Захаров. — Маша! Как же вы… ты меня напугала! На следующую операцию пойдёшь только под моим личным присмотром! Рассказывай — что с тобой случилось?

Рыжий хохолок подрагивал на круглой голове Захарова. Курсант приплясывал вокруг баронессы, как попугай в брачный период. Руки Захарова сами собой тянулись к Поклонской, но он отдёргивал их, а потом и вовсе спрятал за спину.

— Со мной всё хорошо, Витя! — устало ответила баронесса. — Уже всё в порядке.

— Ну, как же «в порядке»? — не мог успокоиться Захаров. — Посмотри — у тебя волосы растрёпаны! И жуткие круги под глазами!

Жан Гаврилович зажал рот ладонью, чтобы не расхохотаться. А мастер Казимир покачал головой.

— Гляди, Костя, как он вокруг неё вьётся! — неодобрительно сказал он мне. — Уведёт девку!

И тут Захаров заметил меня.

— Ты жив⁈ — заорал он. — Это всё из-за тебя, гад! Мне Жан Гаврилович за твой побег морду начистил! Ну, я тебя!

Он сжал кулаки и рванулся ко мне. Но строгий окрик Жана Гавриловича заставил его споткнуться.

— Курсант Захаров! Стоять!

Доктор Лунин, озабоченно хмурясь, вылез из машины. В руке Александра Михайловича был неизменный саквояж.

— Константин! — удивлённо воскликнул доктор при виде меня. — Вы живы?

— Жив, — буркнул я.

За сегодняшний день этот вопрос начал мне надоедать. Надеюсь, доктор не полезет ко мне с кулаками из-за того, что его диагноз оказался ошибочным?