В «обезьяннике» заворочался и сел на узких нарах вчерашний борзый «официант», призывавший вешать офицеров. Потёр руками опухшее лицо.

В прокуренную караулку вошёл Симановский.

— Господа офицеры! — скомандовал Тоха.

Караульные в количестве восьми человек поднялись.

Полковник махнул рукой, мол вольно.

— Этот чего здесь делает? — показал Симановский на официанта.

— Вчера призывал офицеров вешать, — со злобой проговорил Зарецкий.

— Даже так? — полковник снова посмотрел на мелкого «официанта». — Ладно, — он обернулся к Зарецкому, — сделайте внушение и отпустите.

Глаза поручика нехорошо блеснули. Симановский вышел. Зарецкий взял ключи и открыл «обезьянник». Подошёл вплотную к «официанту». Тот медленно поднялся, колени подобострастно чуть согнуты.

— Ну что, тварь, — хрипло спросил поручик, — офицеров вешать надо? Да? Верёвку на всех заготовил⁈

— Что вы, что вы, ваше благородье? — залепетал официант, — знамо дело, спьяну сболтнул.

— Сболтнул, твою мать! — раненным изюбрем взревел 3арецкий и с размаху врезал маленькому «официанту» по морде. Ещё, ещё…

«Официант» завыл и упал на цементный пол. Поручик стал яростно пинать лежачее тело.

— Зарецкий, вы что? — рванулся поручик Селезнёв.

— Не вмешивайтесь, — придержал офицера Тоха. — Эта гнида заслужила.

Программер удивился своему спокойствию и тому, с какой холодностью произнёс эту фразу.

Зарецкий схватил официанта за шиворот и выволок из караулки, добавив пинка:

— Пшёл вон, гадёныш!

— За что вы его так? — неодобрительно качнул головой Селезнёв. — Ну дали б разок по морде.

— За что⁈ — тяжело дыша, прохрипел Зарецкий. — За то, что у меня до сих пор рубцы на спине не зажили. Вот за что! — и вышел из караулки.