— Это моя вина, — произнёс кесарь. — Я прозевал предателей. Если бы не они, всё прошло бы без накладок, и у артефакта просто не было бы возможности проснуться. И признаться, я впечатлён тем, что ты принёс мне шапку Мономаха после того, как ощутил её мощь. Такое под силу не каждому.

— Приятно слышать, но если Вы допускали, что я могу не отдать Вам шапку, зачем Вы вообще сказали мне, что это Великий артефакт? Вы могли просто сказать, что надо привезти копию шапки Мономаха, и всё.

— Ты должен был понимать важность задания. И я нисколько не сомневаюсь в твоей порядочности, и был уверен, что ты вернёшь мне шапку. Но речь шла о спящем артефакте. Активированный — совсем другое дело. Не каждому по силам добровольно расстаться с артефактом, мощь которого он познал.

— Но неужели нельзя как-то «отвязать» артефакт от меня и «привязать» к Вам?

— Только если я тебя убью, — грустно усмехнувшись произнёс Романов. — Но от этого толку будет мало.

— Почему? — ляпнул я и тут же понял, что сморозил глупость.

— Потому что, если я тебя убью и заберу шапку Мономаха, в России будет только один боевой маг с Великим артефактом, а если бы шапка досталась мне, как я задумывал, было бы два мага. Я с шапкой Мономаха и ты с Кусанаги-но цуруги; вдвоём мы бы смогли защитить нашу страну от кого угодно. Разумеется, при помощи остальных наших магов.

Я сразу даже и не нашёл что сказать. Некоторое время сидел с открытым ртом, а потом всё же спросил:

— Так Вы знали, что у меня этот меч?

— После твоего вояжа в Лондон это был уже секрет Полишинеля. Впрочем, я догадался раньше, ещё когда ты один разгромил финское войско.

Для меня эти слова оказались полной неожиданностью, а бабушка лишь улыбнулась. Видимо, она давно уже знала, что моё владение древним мечом японских императоров давно уже не секрет для тех, кто разбирается во всех этих делах.

— И что теперь делать? — спросил я на автомате, чтобы не давила гнетущая пауза.

Романов развёл руками и сказал:

— Так как я не могу активировать шапку Мономаха, в России сейчас есть лишь один маг с Великим артефактом. И этот маг — двадцатилетний парень, которому ещё далеко до пика магической формы. Ты показал себя в Лондоне храбрым бойцом, вступив в бой с самим Эджертоном, и я очень надеюсь… мы все очень надеемся, что если начнётся война…

Романов замолчал на полуслове и посмотрел на меня каким-то необычным взглядом, будто оценивал меня.

— Если начнётся война, Вы можете на меня рассчитывать, — сказал я. — Скажу больше: английский прихвостень Жилинский убил моего отца и похитил мать с сестрой и братом; сами англичане похищали семью моей любимой; меня в Каганате чуть не убили, а потом обвинили в том, чего я не совершал; Карингтон хотел меня убить и завладеть моим мечом.