— Ты же не собиралась ехать туда в пальто и сапогах на шпильках, правда?

Пока Алина в растерянности разглядывала эти новые предметы своего неожиданно пополнившегося гардероба, Гронский зашел к себе в комнату и вернулся оттуда, держа в руках тонкий бронежилет и кобуру с небольшим пистолетом.

— Вот, — сказал он, — это тебе. — И прежде, чем Алина попробовала возразить, добавил: — Без обсуждений.

Бронежилет был легким и немного потертым, как видавший виды доспех, сохранивший память о прошедших боях. Алине он был велик и болтался на теле.

— Второго у меня нет. Ничего, сверху наденешь куртку, он ляжет плотнее.

Пистолет был небольшой, с черной рамкой из пластика и рукояткой с упорами и выемками для пальцев.

— Это «Glock 19», — пояснил Гронский. — В нем пятнадцать патронов, уже заряжен. Очень простой и эффективный. Предохранитель автоматический, в случае необходимости просто достаешь и наводишь на цель. Вот запасная обойма. Ты умеешь стрелять?

— Я стреляла, — ответила Алина, — с папой, из охотничьего ружья. На стрельбище.

— Понятно, — Гронский вздохнул. — Тогда без крайней необходимости пистолет лучше не вынимай.

Все становилось как-то очень серьезно.

Сейчас, в черной темноте ночного леса, под низким серым небом, обещающим неминуемый дождь, Алина чувствовала себя крайне нелепо: куртка топорщится пузырем поверх бронежилета, надетого на блузку, на правый бок ощутимо давит кобура с пистолетом, на глаза надвинута черная шапочка, под которую заправлены волосы, каблуки высоких ботинок непривычно низкие, так что она казалась самой себе какой-то бочкой на коротеньких ножках.

— А лица будем мазать черной краской? — спросила Алина и тут же пожалела об этом, потому что Гронский посмотрел на нее серьезно и даже словно на секунду задумался.

— Пожалуй, нет, — ответил он, и Алина вздохнула с облегчением. — Идем, до полуночи не так много времени.

Они перебежали через ведущую к заводу узкую разбитую дорогу и углубились в заболоченные лесные дебри.

Когда почти через час они добрались до северной стороны заводской ограды, Алина успела дважды провалиться в стылую болотную грязь, причем один раз ее правая нога ушла туда по самое колено, безнадежно промочить ботинки и оцарапать лицо о ветки худосочных, но злобных деревьев. Теперь перед ними возвышалась высокая стена из серых бетонных плит, покосившихся в разные стороны, как расшатанные зубы в гниющей десне. Гронский сделал знак остановиться, что Алина с удовольствием и сделала: три километра через темноту, грязь и густые заросли разительно отличались от тех трех километров, что она легко преодолевала во время пробежки по дорожкам парка. Алина сбила дыхание и чувствовала, как ее начинает потряхивать мелкая дрожь от холода, смешанного с адреналином.